Юра Диваков поставил спектакль по «Песни песней». В спектакле обнаженный мужчина качается на залитом кровью столе. Шок! Скандал! Нет, это всего лишь театр.
«Песнь песней» Соломона принципиально в перформансе исполняется как любовный текст, библейский контекст явно отсутствует. В какой-то момент героиня повторяет много раз «горько!», что напоминает об одной из версий сущности текста как набора свадебных песен. Свадебный сюжет легко увидеть в структуре перформанса: женщина сидит, поет, произносит текст, потом появляется мужчина, и они остаются вместе. Но действие поставлено так, как если бы постановщик хотел высвободить эту энергию связи мужчины и женщины, — и это настолько мощная энергия, что контексты отходят на второй план. «Акт в одном действии» — так назван перформанс, и этим подчеркивается интенсивность того, что происходило на сцене.
Фото Анны Шарко
В аннотации говорится, что сущностью перформанса является исследование телесности. По сути, телесность присутствует на сцене самим фактом мужского обнаженного тела. Оно демонстрируется с экранов, а в конце спектакля появляется на сцене непосредственно.
Но ритмы перформанса настолько интенсивные, что мы в большей степени слушаем текст, чем рассматриваем визуальную составляющую. Больше похоже на то, что мы исследуем эмоциональный потенциал любви, для которой тело является лишь инструментом для самовыражения. Иной вопрос, что обнаженное тело на сцене является для нашей скромной культуры очень сильным художественным средством. Обнаженное мужское или женское тело не воспринимаются обществом как нечто нейтральное, любая презентация вне рамок выглядит как нечто скандальное. И фактически исследуется в спектакле общественная реакция на такого рода изобразительные средства. На премьере зал был заполнен, у Юры Дивакова много поклонников.
Фото Анны Шарко
Вообще-то мероприятие выглядит как раз вполне прилично. Первую половину актриса и певица Марта Голубева вообще просто сидит за длинным столом. Двигается она немного. Поет и декламирует «Песнь песней» на фоне видеоарта Дины Данилович с участием Эльдара Бекирова. Я хорошо знаю Эльдара как театрального менеджера, для меня это его дебют как профессионального перформера. Эта первая часть перформанса Юрки Дивакова мне лично показалась самой интересной. Ограничить артиста в движениях, дать ему в помощь только музыку (кстати, великолепную музыку Эриха Орлова-Шимкуса) и эмоциональный текст «Песни песней» в переводе Международного библейского общества.
Фото Анны Шарко
Хочется подчеркнуть, насколько изобретательно и разнообразно построен этот получасовой монолог. В тексте старательно вычленены повторы, ритм, внешние элементы и на этот каркас нанизана роль актрисы.
Без единой заминки, в строгом подчинении ритму Марта Голубева выдерживает эмоциональные амплитуды — от шепота до крика. Это прекрасная актерская работа, которую надо увидеть. Это прекрасный пример классного спектакля для камерной сцены, но логика перформанса требует, чтобы зрители наблюдали за артисткой издалека. Эта отдаленность придает и интенсивность посыла для актрисы, и задает логику финала.
В финале появляется герой Бекирова. Он полностью обнажен, но публика видит его только со спины. Сначала он сидит, потом встает и стреляет в героиню, но не убивает. Остаток действа действительно происходит на столе, на который все время до этого момента капала жидкость, напоминающая кровь. Актриса бросает ему какие-то кровавые внутренности, и спектакль заканчивается на том, что мужчина и женщина почти обнимаются.
Спектакль внешне выглядит стильным и модным. Художница Татьяна Дивакова отвечает в перформансах своего мужа за визуальную составляющую, умеет минимальными средствами создать общее пространство, где каждая конкретная деталь выглядит интересной и значимой. Этакая современная модная глянцевая красота, которая выгодно смотрится в instagram. В таких декорациях эмоциональность и экзальтированность (особенно в финале) выглядят подчеркнуто тревожными и «некрасивыми».
Фото Анны Шарко
Любовь, о которой идет речь в спектакле, — это не возвышенное романтическое чувство, а токсичное желание полностью овладеть и контролировать своего партнера. «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я — ему».
Странным образом спектакль как бы становится частью полемики относительно домашнего насилия. Насильственное, агрессивное поведение, если судить по спектаклю Дивакова, — это естественное продолжение эмоциональных отношений. Чтобы как-то разрешить ситуацию с насилием, надо с большей осторожностью относиться к любви как таковой.
