Леонид Канфер.
Год назад ему поставили диагноз — опухоль головного мозга. После операции в Израиле ему пришлось пережить предательство, ушла жена с дочерью, он потерял работу и жилье. Онкологический диагноз заставил 46-летнего журналиста переосмыслить многие вещи и поставить новые цели, в том числе документальный фильм #НАТРИБУКВЫ.
24 января исполнился год, как Леониду Канферу сделали операцию в Израиле. За этот год он сформулировал те преимущества, которые дало ему онкологическое заболевание, и поделился ими на своей странице в Фейсбуке. Вот некоторые из них:
- Мне теперь не нужно покупать квартиру и всю жизнь горбатиться на ипотеку.
- Каждой девушке, с которой я встречаюсь, теперь могу обещать жениться.
- Мне не нужно думать, как мне в 60 или 65 жить на пенсию в 1600 гривен.
- Я не «парюсь», как буду выглядеть в свои 80 и будет ли у меня еще либидо.
- Меня перестал интересовать мой рост и густота волос.
- Я могу с легкостью оборвать неприятный разговор репликой «давайте вернемся к этому вопросу лет через двадцать».
- У меня появилась привилегия говорить людям правду, кто они есть на самом деле, а у них, — не обижаться на меня за это.
- Меня, наконец, начинают ценить просто за то, что я еще есть.
- К счастью, я не доживу до следующего президента России. Во-первых, этот еще не сдохнет по закону подлости, во-вторых, следующий будет еще хуже.
- Я не увижу, как книги постигнет участь бумажных газет.
- И надеюсь, не увижу, как очередной голливудский режиссер попытается снять суррогат об AC/DC.
«У меня произошел рецидив»
Два месяца назад Леонид Канфер, журналист и режиссер-документалист, начинавший карьеру в Беларуси в 1990-е как специальный корреспондент российских телеканалов НТВ, ТВ-6 и ТВЦ, после онкологического диагноза решил минусы превратить в плюсы и в течение года реализовать свои мечты, на которые раньше не хватало времени. Леонид рассказывает, что изменилось в его жизни за два месяца.
— У меня произошел рецидив. Остатки опухоли, которую не могли вырезать во время операции, стали расти. Состояние здоровья ухудшилось, я стал быстрее уставать, появился звон в ушах, стало сильно «штормить». Врачи думали, что это не произойдет так быстро. Это немного спутало планы. Врач, который меня курирует, убежден, что это — прямое следствие того личного кризиса, который я пережил летом и осенью минувшего года, когда меня предал любимый человек, когда я остался без семьи, без возможности жить со своей дочерью, и меня выставили на улицу без работы, без денег, без ничего. Со своей опухолью я полтора-два месяца физически просто не спал, настолько был сильный стресс. Сейчас главная задача — пройти облучение. Его откладывали до момента, когда начнет расти опухоль. Теперь же это необходимо сделать.
Я очень занят работой над документальным сериалом и не могу подвести заказчиков. До апреля я должен сдать эту большую работу. В апреле я думаю поехать на облучение в Израиль. На это нужны средства, пока их еще нет. Так или иначе необходимо время. Я должен был получить разрешение от врача на то, что мне можно ждать до апреля. Врач сказал, что исходя из темпов, которые были по состоянию на декабрь, когда делали снимок, — это реально.
Я теперь свои занятия спортом немного приостановил: мне просто физически недостает сил, и из-за загруженности на съемках, и потому что мое состояние здоровья ухудшилось. Мне регулярно нужен отдых, я не могу весь день находиться в рабочем режиме.
«Я был в шаге от суицида»
— Недавно твои друзья в социальных сетях стали свидетелями неприятной истории: твоя бывшая жена публично обвинила в том, что ты ее избил. Это произошло уже после твоей операции, когда ты узнал о том, что она тебе изменяет. Что произошло на самом деле?
— Все просто. Если тебе ошпаривают ногу, либо просто обливают кипятком, ты не говоришь благородно: «Пожалуйста, будьте добры, не могли бы вы меня больше не обливать кипятком». Ты говоришь теми словами, которые в тот момент на языке. Соответственно ничего хорошего в тот момент человеку, который мне изменил, я сказать не мог. Я говорил теми словами, которыми говорят тогда, когда тебе делают очень больно. Это было не просто оставление человека в беде, это было предательство, измена. К тому же у меня забрали новую, купленную мной квартиру. Этот уход готовился достаточно давно и его не остановила моя болезнь.
Что касается обвинений в том, что я избил ее. На самом деле такого не было. Было бы очень странно вывешивать какие-то фотографии через 5 месяцев. Я дал ей пощечину, когда я узнал об измене, о том, как это было. Я сейчас работаю с психологом. Мой психолог сказал, что всё, что переживает обычный человек в обычной жизни, в моем случае, с моим онкологическим заболеванием, умножается на десять. Я был в шаге от суицида, и то, что я еще жив, это очень хороший результат. И если бы не было никакого выхлопа, словесного или иного, это могло печально закончиться для любого из нас. Произошло то, что произошло. У меня не было выбора, но я пережил это. Сейчас моя семья — это моя дочь, которая живет со мной.
«Если будет допущена ошибка, я прекращу существование как личность и стану неподвижен еще до того, как умру»
— Месяц назад ты обращался за помощью к друзьям и знакомым, чтобы оплатить современное лечение в Израиле. Нужна ли тебе еще помощь?
— Я не произвожу впечатление человека, умирающего и сильно нуждающегося в помощи. Я объявил сбор средств потому, что у меня их нет. Меня спрашивали, почему облучение в Израиле, а не в Украине или где-то еще. Моя опухоль находится в той зоне мозга, которую нельзя оперировать. Эта зона мозга отвечает за личность и моторику всего тела. И если будет допущена ошибка, то я прекращу существование как личность и стану неподвижен еще до того, как умру.
Поэтому, чтобы минимизировать риск, мои друзья, которые курируют лечение, советуют обратиться к лучшим в мире специалистам, которые занимаются опухолями мозга. Это непростая опухоль, она находится в непростой зоне. Мы объявили сбор средств, собрали пока еще около 5 тысяч долларов. У меня будут и собственные средства, если я закончу этот большой проект. Этот вопрос еще актуален. Теперь я не пишу «помогите», никого не подключаю, потому что я понимаю, что есть много людей, которым нужна помощь, особенно детям, и мой случай не самый драматичный. Сделал один раз, а дальше как само пойдет.
«Для меня это миссия, как для человека, который много лет работал в России»
— Что с твоими планами в документальном кино. Что уже сделано? Что на подходе?
— У нас сейчас в производстве восемь фильмов и девятый «НАТРИБУКВЫ», который я планирую доснять в этом году и, если повезет, успею его собрать и сделать.
Один из фильмов называется «А что такое любовь?». Он о детях, которых бросили родители, о детях без детства, которые живут в интернатах, можно сказать, в детских тюрьмах.
Это авторский фильм, в котором я буду выступать не только как журналист, но и как отец, сильно задумавшийся над тем, что я могу и что успею дать своей дочери, каким она меня запомнит.
Моя личная история будет частью этого фильма. Тема — шире, она о детстве, о человечности, потому что каждый создаваемый фильм, он так или иначе — о любви-нелюбви, о добре и зле. Пресс-показ намечен на середину февраля.
Сейчас мы отправляемся на съемки 6-серийного документального фильма о возрождении украинской армии. Для меня это важная тема в том числе и потому, что я приехал в Украину из страны-агрессора, из России. Я понимаю, что немало вопросов к тому, как обеспечивается армия, как проводились военные операции. При всем при этом можно сказать, что раньше армии как таковой в Украине не было, а теперь она есть. Собственно об этом и будет этот сериал. Для меня это некая миссия, как для человека, который много лет проработал в России. Сделать фильм об украинской армии — это знаковая вещь для меня. Фактически, это будет хроника российской агрессии в Украине, начиная с крымских событий.
Еще один фильм — про томос. Один фильм уже вышел в этом году 7 января, после того как Украина получила томос. Второй фильм выйдет к концу марта. Он в преимущественно будет не о самом томосе, а об истории борьбы Украины за независимость, в том числе и в церковных вопросах.
«НАТРИБУКВЫ» — это мой главный фильм. И он дополняется новыми смыслами, о которых я даже не думал, когда начинал. Эта история с болезнью открыла во мне много интересных вещей, о которых я даже и не подозревал. В том числе не самых приятных. Это заставило меня вернуться в детство и понять, откуда это всё. А детство — это Беларусь и всё, что там происходило. Это фильм о поколении 40+, моем поколении, которое после перестройки почувствовало свободу, а потом застало ее сворачивание во всех странах, где я жил и работал — в Беларуси и России. Сейчас добавилась личная история, связанная с болезнью, которая неясно насколько драматично будет в дальнейшем развиваться. Я не намерен вешать нос. Думаю, что после облучения я восстановлюсь, снова начну заниматься спортом и всё, что наметил, так или иначе осуществлю. Сейчас сложный момент с точки зрения и здоровья, и работы. Надо успеть сделать и то, и другое, и никого не подвести.
В прошлом году вышел самый важный для меня на данный момент фильм — «Моя война. Две жизни Василия Слипака». Он Беларусью начинается и Беларусью заканчивается. Беларусь — важный кусок моей личной истории. Беларусь как антисценарий для Украины. Фильм о том, какой хотела бы видеть Украину Россия — подконтрольной своей бывшей провинцией. На примере моих друзей журналистов мы показываем, что прошла жизнь и ничего не изменилось. При хороших дорогах и хороших продуктах нет свободы и даже нет шанса на то, что эта свобода появится. В то время как у Украины такой шанс еще есть. Вывод фильма — Слипак погиб за свободу, за тот шанс, который есть у Украины, и этого шанса нет у Беларуси.
Рак научил простым прописным истинам:
- Нож в спину больнее, чем скальпель по голове.
- Отпустить сложнее, чем завоевать.
- Месть — один из видов борьбы за отношения.
- Любить и жалеть — разные вещи. Иногда нужно сделать больно, чтобы научить.
- У мужчины большими должны быть часы, автомобиль и мозги.
- Большое сердце у женщины лучше, чем большая грудь.
- Номера друзей нужно знать наизусть, а не копировать с одной телефонной книги в другую.
- Настоящий друг не тот, кто замучит тебя вопросами об опухоли и наставлениями «держись», а просто спросит номер счета клиники и скажет «с Богом, Лёня!»
- Любовь — это когда тебе поправляют воротничок, даже если он в полном порядке.
- Самое страшное в жизни — не плохие снимки МРТ, а просыпаться в пустой квартире, где тебя ждет только опухоль.
- Вся агрессия в этом мире — компенсация нелюбви.
- Мы становимся лучше только затем, чтобы наши дети не прошли через то, через что пришлось пройти нам.
- У меня самые замечательные в мире дети, ради которых я хрен умру просто так.
