Александр Власов с семьей в Миговке
Власов первым редактировал газету «Наша Ніва», основал первый белорусский сельскохозяйственный журнал «Саха», создал журнал для белорусской молодежи «Лучынка». Никогда не жаловался и в самых тяжелых условиях сохранял бодрое настроение. В 20-е годы занимался политикой (был сенатором от Блока национальных меньшинств в польском сенате). Содействовал творческому росту Янки Купалы, Якуба Коласа, Алоизы Пашкевич (Цётки), Змитрока Бядули.
1. В детстве получал от отца по голове
«Помню, мой отец, как высшая власть в доме, огревал меня линейкой по голове, объясняя при этом, что был один дурак, однажды ему разбили голову и тогда он стал очень умным до науки. Но, видимо, моя голова была иной системы, так как от отцовских ударов наука моя не улучшилась».
Иван Луцкевич и Александр Власов
2. Страдал от клизм
«Центром нашей жизни был дед, сельский поп, который нас любил и сам был как старое дитя…. Когда бабушка, заботливая, рачительная хозяйка, еще спит после обеда, дед нас перебросит через забор в сад, и мы лупили не в свой дух ягоды и яблоки, а он стоит на страже…. Нас часто лечил от обжорства разными домашними способами целый бабий синедрион: тетки, бабушка. Помню, что мы кричали дикими голосами, когда нам закатывали клизмы…»
Александр Власов
3. Был первым профессиональным белорусским экономистом
По словам профессора Владимира Конона, Власов — «первый профессиональный экономист, писавший по-белорусски». «Только его социально-экономическая публицистика составила бы несколько томов. Кстати, идея крестьянской кооперации, которую он разработал в научно-публицистических статьях, и сегодня не утратила своей актуальности…»
Александр Власов с родными. 1920-е годы
4. С юмором вспоминал, как убегал от преследования царских властей
«Менск 1905/6 г. После первых моих митингов в Радошковичах, где я говорил страшные штуки: «царя не надо» и т. п., — я, как говорят деликатные наши местечковые евреи, «трошкі» сбежал, ночью, зимой, по обсаженному березами старому тракту в Менск. Крестьянин подгонял коня своего из уважения к пассажиру: «Эй, пролетарий всех сторон… соединяйся!»
Иван Луцкевич, Антон Луцкевич, Александр Власов
5. Спаивал политических противников
«Редактор черносотенной газеты С., мой политический противник, с которым через «Нашу Ніву» я не раз полемизировал, должен был прочитать реферат… Я… так весело и беззаботно начал с ним беседовать, что он совсем обмяк и подумал: «Этот Власов — сепаратист белорусский, но в компании терпимый так-сяк. /… / Старка… имеет свойства, о которых знал я, а редактор С. на свою беду не был посвящен, что она пьется как вода, а потом отнимает ноги и язык. Я смолоду имел алкогольный иммунитет и был здоровым. Я поил редактора и чокался с ним, что под конец… мой сосед упился так, что не мог понять, где он находится… вскочил, спотыкаясь, надел криво шапку — и ходу. /… / С., проспавшись, понял мою злую шутку и написал громкую статью против «белорусских сепаратистов».
Александр Власов, вторая половина 20-х годов
6. Летом ходил в одних трусах, чем смущал крестьян
Его племянница Вера Ниженковская (будущая жена Бронислава Тарашкевича) вспоминала: «Когда было жарко, дядя ходил в одних трусах…, а такой богатырь, как он, выглядел весьма оригинально…. Приехал какой-то белорус из-под Вильны и с дядей пошел в сад. Тем временем пришел крестьянин за советом. Его послали в сад, но он быстро вернулся оттуда перепуганный: «Там какой-то голый сумасшедший ходит, а возле него, наверное, фельдшер крутится и всё его уговаривает». Раз пришла какая-то девушка, и ее послали в сад. Она пошла, зовет: «Пане сенатор!», и вдруг услышала где-то сверху: «Гоп, гоп!» Подняла голову, а там на дереве какое-то огромное, почти голое тело. Это дядя пилил суки на дереве…. Девка чуть не упала в обморок».
ААлександр Власов с племянницей Верой Ниженковской. 1920-е годы
7. Заставлял молодежь заниматься спортом
Вера Ниженковская писала: «С детства помню, как к нам на своем «верном товарище»-велосипеде… являлся… брат моей матери — Александр Власов. Издалека доносился его могучий бас и хохот, и была видна его красивая атлетическая фигура…. Он шел в сад и смотрел, какие успехи мы делали в спорте на снарядах, установленных у нас в основном под команду дяди. /… / Вся молодежь должна была заниматься».
8. Возрождал батлейку
«В 1915 году я в редакции «Сахі» и «Лучынкі» организовал батлейку. Несколько дней потягался по окраинам Минска и отыскал старых батлейщиков… которые и батлейковали в редакции «нядзелі» три…. При этом, поискав, я где-то встретил старенькую модистку для батлеечных кукол, которая с этого когда-то жила. Традиция требовала, чтобы все костюмы были неизменно старомодного фасона».
Белорусский посольский клуб. Сидят (слева направо): в первом ряду — Антон Овсянник, Фабиан Яремич, Павел Волошин; во втором ряду — Вячеслав Богданович, Михаил Коханович, Бронислав Тарашкевич, Алексей Назаревский, Александр Власов; стоят: Василий Рагуля, Сымон Якавюк, Адам Станкевич, Сымон Рак-Михайловский, Петр Метла. Варшава. 1923 г.
9. Сочетал национальную деятельность с донжуанскими ухаживаниями
«Вся работа моя переплелась с любовью. Путешествуя по краю на велосипеде, я встретил черноволосую, черноглазую полесскую «принцессу»…. Сразу нас стало притягивать, как два магнита…. Она была Марина Мнишек, а я Дмитрий Самозванец, которого не прельщала никакая корона. Блестящий малый, но в жизни какой-то редактор «Сахі» і «Лучынкі». А тут еще польская газета в Вильне ахнула забористую статью против меня и бунтовщиков-белорусов. Бабушки, мамки рассчитали… и я получил политический «гарбуз»…. Спустя некоторое время в меня влюбилась снова брюнетка (мне везло на брюнеток, и моя милая жена тоже брюнетка). Домик в вишневом саду, соловей, фонтаны невинных поцелуев, вулканы любви… Но… Католичка, ксендз, умные родители, чем он занимается и так далее. Снова «гарбуз» между нами…. Когда-нибудь расскажу о своем романе с английской богиней Дианой, но это мало сочеталось с белорусской сферой, вернее сказать, любовь эта могла бы меня вывести из этой сферы. Все мои жертвы богу любви — Амуру были всем известны, ведь я всем встречным-поперечным живописал про своих богинь».
Участники окружного съезда Общества белорусской школы (Таварыства беларускай школы) в Гродно. Второй слева в первом ряду — поэт Михась Василёк, в центре второго ряда — Александр Власов, справа от него — Рыгор Ширма. 1928 г.
10. Поверил советской власти, чем обрек себя на погибель
«…17 сентября 1939 года, когда в Радошковичи вошла Красная армия, он пришел ко мне, полный энтузиазма, — вспоминала Вера Ниженковская. — Вот когда он будет писать и печататься как экономист. Он сам едет в Молодечно предложить свои услуги в редакцию газеты. Оттуда его… посылают в НКВД на утверждение. Там ему велели написать автобиографию. Дядя описал на 17 страницах все свои заслуги… Из НКВД он уже не вышел, и, кажется, автобиография фигурировала как обвинительный акт. Он получает в Молодечно пять лет заключения, его отправляют куда-то на восток, и он умирает по пути в Марийской области».
