Представители белорусской интеллигенции обратились к литовскому правительству с просьбой о возможности захоронить в Беларуси останки одного из лидеров восстания 1863 года Кастуся Калиновского.
Обращение вызвало бурные дискуссии в интернете. Одни поддерживают предложение, другие считают, что местом захоронения Калиновского должно стать Вильнюс.
«НН» попросила депутата Палаты представителей, известного историка и археолога Игоря Марзалюка поделиться мнением по этому поводу.
«Меня удивляет позиция тех, кто призывает переносить останки Калиновского в Минск. На памятнике в Вильнюсе в обязательном порядке должна быть надпись по-белорусски. Дело в том, что Калиновский — основатель той региональной белорусской идентичности, которая воплотилась в католическом движении.
Все те, кто апеллирует к Унии [имеется в виду Брестская церковная уния — «НН»], к католицизму — это прямые последователи Калиновского. Белорусский католический национализм без Калиновского невозможен.
Калиновского, безусловно, при всем желании или нежелании невозможно исключить из белорусского исторического дискурса. Калиновский начинал ту деятельность, которая впоследствии воплотится в личности ксендза Адама Станкевича, христианско-демократической «Крыніцы» и других деятелей белорусского католического движения. Для белорусской католической субкультуры Калиновский — это начало той мифологемы и идеологемы, которую они культивируют по сей день, со всеми позитивными и негативными моментами.
Заслуга Калиновского в том, что он прежде всего апеллировал к крестьянам Гродненщины, называя их «мужыкі, браты мае родныя». Нельзя отрицать и все его социалистические и коммунистические идеалы.
Я считаю, что Калиновского не надо трогать, если мы воспринимаем Беларусь как сакральное, символическое, ментальное пространство. Я категорически против каких бы то ни было изменений существующих границ. Но признание территориальных границ Республики Беларусь, с моей точки зрения, не означает, что мы должны изучать историю страны исключительно в современных ее границах.
Калиновский работал в символьной культуре Вильни. Виленский край, с белорусским, белорусскоязычным, католическим населением, как и Гродненщина, являются интегральной составной частью нашей истории.
Вильня была абсолютным фундаментальным моментом и столпом белорусского движения, там возникла историческая «Наша Ніва» и множество других наших изданий. Мой прадед покупал книги в Вильне, в типографии пана Мартина Кухты.
Мне не понятно, зачем Калиновского переносить. Он был «Яськам Гаспадаром з-пад Вільні», он вел там борьбу. Я считаю, что он основатель краёвой идентичности и краёвой идеи. Для него и польшчизна была своей, и белорусчина. Это две души его тела. Плевать, принижать Калиновского — неправильно.
В Вильне, в колыбели белорусской национальной идентичности, в месте, где был Скорина, должен остаться и Калиновский. Он должен быть похоронен на кладбище Росса, рядом со своими соратниками.
Меня удивляют белорусские «патриоты», которые считают, что останки Калиновского надо переносить. А он что, за рубежом погиб? В эмиграции? Мы его что, из Америки переносим, из России? Он умер на земле, которая считается интегральной составной частью его родины. Какие вопросы?
Он патриот и гражданин трех современных народов. Для одних он «польский Робеспьер», для других — зачинатель белорусского католического движения, для третьих — просто белорусский патриот, а для кого-то — гражданин исторической Литвы. Так давайте не будем его трогать.
Если это в самом деле останки Калиновского, то и должны быть захоронены они в том городе, который он любил. Кстати, если я хотя бы раз в год не бываю в Вильнюсе, то болею душой.
И первое, что делаю, оказавшись там, — иду пешком от железнодорожного вокзала по civitas ruthenica, по городу русинов, по белорусской части Вильни. Я прикасаюсь к каждому храму, а потом поднимаюсь на гору Гедимина. Это моё, и это никогда никаким госграницам не искоренить.
Я всегда считал, считаю и буду считать, что мы построили Беларусь в современных границах, но территориальные границы и этнические границы — это разные вещи. Для того, чтобы понять Беларусь в ее развитии с XIV века до 1940 года, нужно знать и чувствовать Вильню. И это не территориальная претензия — это просто констатация факта. Для нас это город наших мечт. Город, где мой дальний родственник Владимир Жилка жил и писал свои стихи.
Вильня — это «кривичская Мекка». И не думаю я ни о каком переделе границ, но когда приезжаю туда, то иду к Базилианскому монастырю, иду в Нижний замок, поднимаюсь на гору Гедимина. Я помню, как дед еще при СССР учил меня проходить под Острой Брамой, снимая шапку. Этот край интегрально неотделим от нашей культуры».
