Известный российский карикатурист Андрей Бильжо добровольно ушел из журнала, в котором отработал восемь лет. Ушел в день, когда в Минск приехали журналисты RT. Художник, а по второй профессии психиатр, создал серию карикатур о белорусском протесте, о действиях силовиков, о тандеме Лукашенко и Путина. Возможно, юмор, даже такой трагический, — именно то, что нам сейчас нужно.
«Наша Нива» публикует эти работы, а вместе с ними и интервью с Андреем Бильжо о том, каким белорусское сопротивление выглядит со стороны, и о том, возможны ли настолько же массовые протесты в России.
— Какое место белорусский протест, если судить хотя бы по вашему окружению, занимает в повестке дня в России?
— В моем окружении все о нем говорят, без этого не обходится ни одно застолье, хотя из-за коронавируса мы стали собираться реже. Я поймал себя на мысли, что повернулся в сторону Беларуси в психологическом что ли смысле: я слежу за всеми событиями, делаю перепосты, читаю «Нехту» и так далее. Я даже ушел из журнала «Русский пионер», в котором отработал восемь лет: я написал главному редактору Андрею Колесникову, что красная полоса прошла слишком жирно и быть под одной обложкой с Маргаритой Симоньян я больше не могу.
— Вы уволились именно из-за событий в Беларуси?
— Да, исключительно, это случилось в тот день, когда в Минске высадился московский десант журналистов и Маргарита Симоньян приехала делать интервью с Лукашенко. Я тогда понял, что это край. Кстати, Беларусь не впервые сыграла такую роль в моей жизни. В 2014 году я вел эфиры в ток-шоу «Слово за слово» на телеканале «Мир». Мне тогда сказали, что 55% акций канала принадлежат Беларуси, Лукашенко, ну а я попросил, чтобы мне не давали прямые включения, иначе наговорю чего-нибудь не того. Как-то из Беларуси приехал молодой человек с отбитыми почками, который отсидел по политическим статьям, и предложил мне нарисовать серию картинок в поддержку политзаключенных. И я нарисовал штук 15-20 — 1 апреля ими был обклеен город Брест. Тогда на телевидение позвонили из администрации Лукашенко и спросили: «А вот этот вот Бильжо из программы «Слово за слово» и Бильжо, который рисует карикатуры, — это один и тот же человек?» Продюсер после паузы сказала: «Вы знаете, это один и тот же человек». Там раздался крик и в тот же день я был уволен.
— А до последних событий у вас была какая-то связь с Беларусью?
— Я наполовину русский, наполовину еврей, так вот моя еврейская половина — из Беларуси. Мама родилась в Гомеле, жила какое-то время в Минске. Но я не думаю, что если бы у меня этого не было, я вел бы себя как-то иначе. Я вообще нонконформист, мне и здесь хватает из-за этого проблем.
— Каким белорусский протест видится со стороны, с ракурса жителя России, где система во многом схожа?
— С одной стороны он многих, в том числе меня, приводит в восторг — своей мощной интеллигентностью, чистотой, креативом. С другой стороны сохраняются опасность того, что протест размажется, и опасность наших пропагандистов, которые, конечно, сильны и страшны. Уже мемом стало вставать на лавочку, снимая обувь, но кадры, на которых здоровые лбы без опознавательных знаков в масках избивают мирных людей, вызывают ужас. В то же время люди отбиваются, снимают с них маски, проводят реконструкцию лиц — потрясающе, как народ объединился, это достойно научного изучения. Пассионарность белорусского народа поражает, на ее фоне наша страна, конечно, — вялая просроченная каша, надо говорить прямо. Но в подсознании все же сидит желание, чтобы в Беларуси как-то вдруг проявилась какая-то народная сила, потому что терпеть это невозможно.
— Что в данном случае значит «народная сила»?
— Те отчаяние и энергия, когда из костела тащат человека, а старичок невысокого роста с бело-красно-белым флагом пытается у огромного кинг-конга как-то его отбить. Когда я это вижу, хочется, как в фильме «Зеркало для героя», перешагнуть через экран, войти туда и стать рядом с этим невысокого роста дедушкой. Поражает, что белорусы сдерживаются, но в этом тоже сила. Сила сдерживать себя еще сильнее силы.
— Часто говорят, что Путин поддерживает Лукашенко, чтобы не появился пример того, как протест приводит к смене власти. А вы чувствуете, что россияне действительно вдохновляются нашими событиями?
— Когда я работал психиатром, на телевидении собирались делать программу по борьбе с алкоголизмом. Она должна была выходить в полночь. Я говорю: «Вы с ума сошли, какой алкоголик будет смотреть программу в 12 ночи, он уже вырубился давно, да и в любое другое время алкоголик не будет смотреть передачу про алкоголизм». Я это к тому, что те, кто все знает и понимает, и дальше будут знать и понимать. В России должна быть проделана большая работа, чтобы в воронку вовлеклись новые люди. Вот в Беларуси что-то получилось, всем как-то вдруг открылось, что король-то голый. Здесь же очень трудно. Едешь на такси где-то в Архангельске и таксист говорит: «Все воруют, все ужасно, посмотрите на это». И так правильно все говорит, а потом вдруг: «Ну американцев мы здорово нагрели, и с Крымом тоже удачно, Путяра молодец». Вот и все. Ты понимаешь, что никакого диалога у тебя с этим человеком не получится.
— Я частенько слышала из России симпатии в адрес Лукашенко. За последние месяцы отношение к нему изменилось?
— Не хочется никого обижать, но большинство — это хорошие, но туповатые люди. Я тоже часто слышал, мол, в Беларуси дороги отличные, молочные продукты отличные, колбаса отличная. Мне Лукашенко был ясен как только появился, и мое окружение в отношении него не испытывало никаких иллюзий. Просто сейчас это все проявилось. Представьте себе: живет человек в десятикомнатной квартире — он открывает дверь ключом, заходит, поправляет картину на стене, включает телевизор, смотрит альбом с фотографиями. И вдруг в эту квартиру приходят и говорят: «Вали отсюда! Здесь будет другой человек жить». Он думает: «Ни фига себе», — он честно не понимает, ведь в этой квартире прожил треть жизни, переставлял там мебель, покупал новую. А тут ему говорят: «Все, вместе с мебелью выматывайся, мы здесь все переделаем, здесь будет хай-тек». Он зовет Колю, берет автомат и вместе с Колей выходит защищать свою квартиру, потому что реально думает, что она принадлежит ему.
— А с точки зрения психиатрии можно ли объяснить действия нашего силового аппарата, который, несмотря на мораль, поддерживает режим?
— Здесь уже не психиатрия, им так, наверно, комфортно. Я до конца не могу это объяснить, мне это кажется странным. По идее они должны были начать потихоньку готовить себе запасные аэродромы. Но есть такое понятие «индуцированный бред» — это когда есть больной, а люди, которые его окружают, считают его авторитетом. Они не больны, но индуцированы его фабулой бреда. Вот директор завода Иван Иваныч говорит: «Утром на балконе я видел инопланетянина. Он посмотрел на меня, сфотографировал и исчез». За столом сидят его подчиненные, которые работают с ним сорок лет, и думают: «Ну пишут же разные газеты, что бывают инопланетяне, может, он действительно видел, врать же наш Иван Иваныч не будет». И они верят ему. Допускаю, что часть людей индуцированы, у Лукашенко нельзя отнять мощной харизмы, даже сейчас, когда он несет полную околесицу. Слабых, безвольных, неумеющих принимать решения, он, конечно, способен подавлять.
— А что вас больше всего впечатлило в последних белорусских событиях?
— Очень многое. Во-первых, то, что разные слои населения, разные социальные группы объединились — здесь и рабочие, и артисты, здесь разные возраста. То, что люди отстаивают свои интересы и отбивают своих. То, что выходят так креативно, например, на замечательные марши пенсионеров. Ну и, конечно, ужас с пытками. И у нас были будь здоров какие избиения, думаю, наши силовики тоже на все это готовы, но то, что я читал и видел из Беларуси, — чудовищно. Но главное по-прежнему, — единство и солидарность белорусов.
