Фото Надежды Бужан
Михаил Кирилюк, адвокат, лишенный в Беларуси лицензии, говорит, что в своей практике слышал от заключенных свидетельства о том, что их пытали.
— Я лично знаю человека, которому в случае отказа от сотрудничества в СИЗО в Беларуси угрожали групповым изнасилованием его близкого человека. Другого его близкого угрожали «случайно сбить автомобилем». И поскольку к моменту угроз моего подзащитного избивали, он вполне обоснованно считал эту угрозу реалистичной, — говорит адвокат.
Другой его подзащитный, оставаясь с адвокатом наедине, шепотом сообщал, что «его били сутки подряд в специальной звукоизолированной комнате», но просил защитника не разглашать эту информацию, опасаясь, что ее опубличивание навредит.
— Судя по его лицу, человек был готов на все, лишь бы то, что с ним происходило, прекратилось.
По словам Михаила Кирилюка, следователь заявлял, что если человек не будет признавать вину, получит вместо своего текущего обвинения более тяжкое.
— Услышав такое и понимая, что угроза закрытого суда и тюремного срока по фальшивому обвинению может быть реализована, люди могут согласиться на многое, лишь бы облегчить свою участь. Судя по всем внешним признакам, которые я вижу в речи, мимике, реакциях Романа [Протасевича], к нему могли применятся те же самые методы, — добавляет Михаил Кирилюк. — Надо понимать, что пыткой, согласно ст.128 УК является не только физическое воздействие, но и сама угроза их применения к близким, если человек считает эту угрозу реалистичной.
Появление в публичном пространстве частей допроса заключенных и того, что на телевидении называют интервью, расходится с тем, что адвокаты дают подписку о неразглашении и порой не могут даже сообщить, где находится их подзащитный. Михаил Кирилюк отмечает, что «тайна следствия» необходима для того, чтобы, например, обвиняемый не передал потенциальным сообщникам некую информацию. Также ее применяют для того, чтобы соблюсти права потерпевших, если речь идет о чьей-то личной жизни, о половых преступлениях, преступлениях против несовершеннолетних.
— Однако разве в деле Протасевича и других делах мы видим соответствие использования этой нормы данной цели? Для меня очевидно, что норма используется с совершенно другой целью, противоречащей принципу справедливого разбирательства — с целью затруднить адвокату оказание юридической помощи задержанному, с целью затруднить общение родных с задержанным — и таким образом, оказать на него давление, — считает юрист.
