...Затрудняется ответить, откуда он родом
Александр Лукашук: Можно сказать, что я из Бреста: родильный дом находился именно там. Мама рассказывала, что в феврале 1955 было очень снежно, были большие сугробы, Брест был заметен, и папа даже не мог подойти к окнам роддома ... А родители работали учителями в поселке Тельмы под Брестом.
НБ: Так родиной Вы считаете?..
АЛ: Брестскую область. Каменецкие холмы и жабинковские поля. Я белорус-полешук. В таком двойном определении — белорус-полешук, белорус-украинец, белорус-поляк, белорус-россиянин, белорус-еврей —нет противоречия. В этом наша белорусская сила, наш формат.
Наталка Бабина: Как Вы стали работать на «Свободе»?
АЛ: После Минского иняза я работал переводчиком, экскурсоводом, редактором, но мечтал о стезе журналиста. Знакомая сообщила, что в «Звезду» нужен журналист... Там я работал 8 лет, и ушел оттуда в 1990-м.
1985—1988 годы я считаю годами расцвета «Звезды». Статьи о сталинских преступлениях, круглый стол с жертвами ГУЛАГа, которые я тогда провел, чрезвычайно поспособствовали и тиражам газеты, и ее авторитету. Но потом начали так душить все живое, что стало невыносимо быть ответственным за то, что появлялось на страницах газеты, и я ушел.И как раз в это время в Беларусь впервые приехал директор Белорусской службы радио «Свобода» Вячка Станкевич. Оказалось, что в Америке меня знали по моим публикациям в газете «Свобода», по Мартирологу Беларуси. Плюс я знал английский, среди журналистов 20 лет назад это была большая редкость...
НБ: Это и сейчас редкость... Где вы сейчас живете?
АЛ: 26 часов в сутки в Беларуси, остальные в Чехии, Германии и Америке.
...Считает, что могло быть хуже
НБ: И какая она — Беларусь, в которой в сутках 26 часов?
АЛ: У меня несколько ипостасей Беларуси, как у всех нас. Одна близкая и дорогая — в этой Беларуси живут родственники, друзья. В ней дорогие могилы, а также множество людей, с которыми мне еще предстоит познакомиться. Вторая Беларусь — официальная: отвратительная резервация, где граждане бесправны. Где попусту тратятся величайшие ценности мира — время, культура и свобода. Неслучайно по объективным показателям, таким как свобода экономики, свобода прессы, свобода начать бизнес — по всем показателям, где есть слово «свобода», — Беларусь находится в компании с Северной Кореей, Зимбабве, Кубой [согласно рейтингу Doing Business Всемирного банка Беларусь занимает 69-е место по легкости ведения бизнеса рядом с Чехией, Кувейтом, Киргизией и Турцией и 9-е место по свободе начать бизнес, рядом с Руандой и Арменией. В рейтинге свободы СМИ Reporters Without Borders Беларусь занимает 168-е место. — Ред.]. Конечно, здесь нет «горячих» конфликтов, нет гуманитарных катастроф. Как сказал бы философ Акудович, здесь нет онтологической катастрофы, только экзистенциальные.
НБ: И что нас ждет в будущем?
АЛ: Прогнозами лучше не заниматься. Может быть по-разному. Но общий тренд — будет безусловно лучше. Белорусская независимость — молодая, мы в начале очень ценного, с точки зрения человеческих ценностей, процесса.
НБ: Но почему Лукашенко и все, что он олицетворяет, держатся так долго?
АЛ: Лукашенко похож по темпераменту на Валенсу, Ельцина, Кравчука, но их смяли после первого срока (вторые выборы Ельцина были очень своеобразные). Это стало возможным потому, что они держались правил демократии. Лукашенко же просто убрал конкурентов и механизмы контроля.
Это как если бы хоккеист заставил игроков-соперников снять коньки и забрал у них клюшки. Насильственное изменение конституции было переворотом — в полицейском государстве демократические механизмы не работают.Такие режимы обычно держатся столько, сколько работают службы охраны.
НБ: Можете ли Вы как директор радио «Свобода» сказать, приложив руку к сердцу: я делаю все для того, чтобы перемены к лучшему происходили как можно быстрее?
АЛ: Если бы я так сказал, это был бы грех гордыни. Но сказать: я стараюсь делать все для того, чтобы будущее было таким, как мне хочется, — я могу.
...Не говорит о проблемах своих журналистов
НБ: А как складываются отношения радио «Свобода» с властями Беларуси?
АЛ: Кроме получения аккредитации, у нас нет отношений. Невозможно получить комментарии от чиновников, они не идут на контакт. Мы имеем полный набор тех же «удовольствий», что и другие независимые журналисты: финансовые проверки, штрафы, досмотр вещей на границе, избиение на акциях, разбитую аппаратуру, задержания. Но журналист, его деятельность не является предметом новостей. Это правило американской журналистики: если что-то происходит с журналистом, мы обычно об этом не сообщаем. Как врач обычно не говорит о своих болезнях. Это часть профессии.
НБ: Господин Бондаренко уверен, что 80% независимых журналистов завербованы КГБ.
АЛ: Василь Быков говорил мне о распрях внутри оппозиции — во-первых, это нормально, демократам непросто договориться. А во-вторых, почему это так больно в Беларуси — очень давно не было побед ... Но отчаяние — не лучший советчик.
Еще при Андропове КГБ разрушал диссидентские круги тем, что представлял тех или иных людей как своих агентов. Оправдаться было почти невозможно, подозрения были неодолилимы. Проблема агентуры существует, но экстраполяции в этом деле на руку только спецслужбам, которые таким образом пытаются разрушить доверие, единство действий, скомпрометировать и поссорить людей.
НБ: Как вы думаете, в вашем коллективе есть завербованные? Вас самого пытались склонить к сотрудничеству с КГБ?
АЛ: В коллективе — нет. По поводу меня самого — да, еще в советское время. Нервно было, но отбился. Стал невыездным на восемь лет, но зато приобрел новую профессию.
...Почти не ошибается
НБ: Расскажите про свою самую большую ошибку.
АЛ: Ошибки бывают. Я скажу, о чем больше всего жалею — о коллегах, которых мы потеряли. Вот уже 5 лет, как в Праге погиб Влад Катковский, суперталантливый веб-мастер, один из основателей белорусской Википедии, который беларусизировал Google. Я виделся с ним в тот день и вот думаю: а если бы я его задержал, поговорил подольше, он не оказался бы на том перекрестке, когда там произошла авария...
НБ: Какое свое профессиональное достижение считаете самым важным?
АЛ: В 2005 я был директором радио «Свободный Афганистан» и установил вместе с сотрудниками мировой рекорд зарубежного вещания — более 75% населения страны стали нашими слушателями. Без дополнительного бюджета, новых передатчиков, увеличения штата — просто изменив программу и организацию работы. Я им в эфире, признаюсь теперь, полонез Огинского проигрывал...
НБ: А в Беларуси?
АЛ: Это «Библиотека Свободы». В этом году в июне исполнилось 10 лет с момента выхода первой книги — «Стихотворение на свободу». Юбилей отметили изданием под порядковым номером 35 — «Словарь Свободы», это коллекция эссе о самых интересных словах ХХ века. Тиражи сразу разлетаются, но на сайте «Свободы» они доступны в формате PDF.
А из передач... Я вот никогда не думал, что буду учить белорусскому языку президента США, а пришлось. Это уникальный в истории «Свободы» эфир в новогоднюю ночь 2011 года — «Голоса солидарности». Более 700 человек были тогда арестованы, и мы обратились к мировым лидерам с предложением прочитать в эфире их имена. И люди, независимо от должности и страны, сразу все понимали и соглашались — Елена Боннэр и Кондолиза Райс, Сергей Юрский и Борис Стругацкий, Карел Шварценберг и Ивонка Сурвилла. Открывал чтение бывший президент США Джордж Буш, завершал бывший президент Чехии Вацлав Гавел. Мы получили горячие отклики наших слушателей и читателей — и политзаключенных, когда они потом вышли на свободу.
НБ: Как справляетесь со своими сверхталантливыми сотрудниками?
АЛ: Нужно выбирать людей, которые могли бы эффективно работать вместе. Коллектив должен меняться, должна быть ротация — для этого существует контрактная система. А журналисты должны доверять руководителю и понимать, что, если понадобится, он будет идти до конца.
На «Свободе» работают очень талантливые люди. Чего не скажешь про государственную прессу. Вот уж где процветает маразм! Я каждый раз, когда бываю здесь, покупаю полкило государственных газет. Так в каждой из них полторы новости на 8 страницах! Поэтому государственных газет действительно слишком много, министр информации прав. А вот Беларусь, воплощенная в независимых СМИ и в независимом гражданском обществе, вышла, как говорит Акудович, на коммуникативно-открытое пространство. А в нем министра информации нет!
...Любит книги
НБ: Вы получили в этом году «Глиняного Велеса» за свою книгу о Ли Харви Освальде. Как бы оценили современную белорусскую литературу?
АЛ: Для нашей страны, население которой составляет около 9,5 млн, мы паритетно выглядим в сравнении с европейскими литературами, особенно в поэзии. А с учетом языковой катастрофы — мы похожи на Кению, которая дает лучших марафонцев в мире.
Меня профессионально интересует документальная литература. Здесь после Анатолия Козловича, Евгения Будинаса и некоторых других конь не валялся.
Автор этого жанра в Америке глубоко исследует проблему, в книге его есть психологический анализ, социология, тема актуальна. Автор год, а то и больше, ничем, кроме своего исследования, не занимается. Например, он может устроиться охранником в тюрьму, окончив соответствующие курсы, а потом написать об этом книгу. Существуют толстые журналы, издательства, телевидение, наконец, кинематограф, которые вкладывают деньги. Это все оплачивается. Беларусь просто ждет писателей этого жанра, именно этим инструментарием ее сегодня лучше всего можно было бы описать и понять. В этом русле будут и новые книги «Библиотеки Свободы»: «История одного чуда» — о «Майстровне», будут книги о взрыве в метро и об Алесе Беляцком.
