В первый раз мужчину задержали 11 ноября — по другому делу.
«В 5 утра мне ломом начали вспарывать двери. ОМОН ворвался в квартиру со щитами, нас с женой на пол положили. Мне мешок на голову накинули и увезли в одних шортах в РОВД. Там избивали, пытались выбить показания. Говорили: «Признавайся, ты знаешь в чем».
После пришел следователь и сказал, что я подозреваюсь в блокировании железной дороги. Говорю: я никуда не выходил той ночью, у нас камеры на доме висят, запросите записи и увидите. Однако меня на трое суток отправили в изолятор в Кобрин. Трое суток проходят — приносят постановление об освобождении и новую статью: якобы я палил покрышки в Бресте. Говорю: я в тот день тоже был дома, запросите записи с камеры. Но меня еще на 10 суток закрыли.
В больницу, чтобы снять побои, меня завезли только на третий день. Там зафиксировали удары ребер, верхнего отдела позвоночника, голеней, ушной раковины, левого глаза, онемение пальцев рук, так как я в наручниках провел более 6 часов. Потом дали направление на судмедэкспертизу, но до сих пор по моему заявлению не принято решение».
Те 13 суток Андрей провел в Кобрине.
«В Бресте в тот день за блокировку железной дороги задержали около десяти человек. Нас не могли вместе держать, а в Бресте, как я понял, закончились камеры, чтобы нас рассадить. Поэтому нескольких человек отправили в Кобрин. Там более-менее терпимо было, обычный изолятор: нары — доска через одну, но хоть матрасы были, душ раз в неделю. Единственное, что нас из Кобрина в Брест на допросы возили в автозаке — в 7 утра забирали и в 8 вечера возвращали. Почти все это время мы в холодной машине сидели — на полчаса на допрос отведут, и снова в автозак».
Из изолятора мужчину выпустили в статусе подозреваемого, вернули технику, которую забрали во время обыска. Почему к нему было такое внимание, он и сам не понимает.
«Я ни в каких партиях и движениях не был, политической деятельностью не занимался. Да, мы контактировали с людьми в своем районе, встречались на субботниках, пили чай. Почему задерживали? Как мне сказали: «Ты был замечен в компании не с теми людьми».
За акцию с чучелом Андрея задержали 4 февраля. Он собирался отводить ребенка в сад, когда постучались милиционеры и пригласили в отделение на беседу. Мужчина собрал вещи первой необходимости и поехал. Показания давать отказался, на трое суток попал в изолятор. А потом до суда был под домашним арестом.
«С 9 вечера до 6 утра я должен был находиться дома. Не имел права принимать гостей, кроме родных. Было запрещено посещать массовые мероприятия, кино и развлекательные заведения, но на работу ходить разрешили», — рассказывает об условиях брестчанин.
За вывешивание на Варшавском шоссе манекена с протестом против фальсификации выборов Андрея и еще двух женщин судили по ч. 2 ст. 339 (хулиганство, совершенное группой лиц). Следствие посчитало, что это было чучело Лукашенко. К делу прокурор приложил звонок в 102-якобы некий «житель» возмущался, что неизвестные вывесили черные пакеты с надписями, и настаивал, что их нужно расстрелять.
Судья Инна Клышпач посчитала, что жители Бреста действовали с особым цинизмом и унижением к обществу. Женщинам дали три года домашней химии, Андрею — столько же с направлением в исправительное учреждение.
Мужчина переживает, что на это время его семья потеряет кормильца. Жена только вышла из декрета. Она, как и муж, инженер-конструктор, но пока была в декрете, фирма, где она работала, обанкротилась. Нового места женщина найти не успела.
Младшему сыну Коласов — 3 года, старшему — 11, средней дочке — 6.
«Мне сказали, что из-за моего приговора к нам придет соцопека, будут проверки из школы и садика. Вот ждем со дня на день.
Приговор буду обжаловать — конечно, верится с трудом, что что-то изменится. Но по крайней мере я буду дома, смогу работать, у жены хоть будет время что-то отыскать, чтобы не остаться без средств к существованию».
