На первом этаже нежилая разбитая квартира, на втором — живут люди
Агрогородок Студенка — в 12 километрах от райцентра Сенно Витебской области. Почерневшие панельки с выбитыми, зашитыми ДСП окнами и брутальными граффити видны с дороги. По мере того как мы въезжаем во двор, из подъездов выходят люди. Они здесь живут.
«Посмотрите, что у нас делается! В подвалы канализация сливается, — говорит Ольга. Ее муж въехал в квартиру в панельке в 1991 году. — Стены рушатся, летом блохи — нельзя с кровати ноги опустить».
«Вы просите, чтобы вам подвалы открыли! Там ужас, снег сошел — на лодке можно плавать! И копали, и дренаж выводили… ничего не помогает, — говорит ее сосед. — Деньги снимают, а какие капитальные ремонты?»
Сквозь вонь и разруху в свою квартиру на втором этаже нас приводит 70-летний Александр Владимирович Малей. Он проживает здесь на протяжении 26 лет вместе с женой. У них семеро детей и 18 внуков. Но теперь пенсионеры остались одни. Очень переживают они, когда приезжают внуки: мол, на лестнице такие дыры, что старики боятся, как бы те ноги не переломали.
Александр Малей рассказал, как просил в ЖКХ бетона, чтобы самому заделать дыры в ступенях
У Малеев, как и во всех панельках, нет отопления и горячей воды. В квартире сложили печку, топят дровами.
Своей квартирой Александр Владимирович вполне гордится. У него новые двери, окна. Все сделал сам. «Старуха на пенсии, я на пенсии. Но еще работаю в сельсовете», — говорит он. Александр Владимирович возмущен тем, что дом в ужасном состоянии — а жировка за квартиру приходит на 215 тысяч рублей.
У всех жителей «панельки» свой запас дров
«Мусор даже пишут — полторы тонны! Где у меня со старухой полторы тонны мусора?! Возьмитесь, детки мои дорогие, золотые. По 70 лет нам уже. Сам я Афган прошел! Таджикистан! Хотя бы трубку обоев дали! А на капремонт высчитывают каждый месяц 60 тысяч, техобслуживание. А кто обслуживает! Мне ни один кран за всю жизнь не поменяли!» — чуть не плачет Александр Владимирович.
Ольга говорит, что раньше эти дома были «колхозными». Несколько лет назад их передали на баланс ЖКХ. Квартиры, которые были свободны, стали «социальным жильем». Такую «социальную» квартиру получила пенсионерка Евдокия Николаевна Казакевич после того, как ее собственный дом сгорел.
Печку Евдокия Николаевна сложила сама, на ней и готовит
«У меня в сарае было теплее, чем в этой квартире, — со слезами рассказывает женщина. — Я на колени перед вами стану, примите какие-нибудь меры. Всю свою обиду вам расскажу».
В этой квартире Евдокия Николаевна Казакевич оказалась шесть лет тому назад. Говорит, что новую жизнь начинала с «ложки и вилки».
В верхней одежде в квартире Евдокии Николаевны совсем не жарко
«И такую мне квартиру дали! — говорит пенсионерка. — Печку я сама сложила, после того как въехала. Под Новый год сделала ремонт, а так все рушится просто-таки. Красить пришлось, потому что обои не держатся. Скажите, пожалуйста, разве можно в этой квартире жить?! У меня зимой вода в кранах замерзает!»
Евдокия Николаевна гордится собственноручно сделанным ремонтом. Это ее «зал»
Евдокия Николаевна говорит, что жаловалась много раз и неоднократно ходила в ЖКХ. Но ничего не изменилось. Это очевидно по тому, в каком состоянии и квартира, и дом.
«Мне прочухонку, конечно, устроят, — говорит она, — но я не боюсь». И показывает жировку на 200 тысяч рублей.
Рамы из окон «вываливаются», а на пластиковые окна у пенсионерки нет денег. Поэтому утепляет она окна как может
Пенсионер по инвалидности Валентин имеет работу. Десять дней тому назад в семье у него родился третий ребенок. Малыш пока еще в больнице, вместе с мамой, а Валентин непрерывно топит печь, чтобы привезти младенца в теплый дом.
«Мы здесь, честно говоря, выживаем, — говорит Валентин. — Утеплитель, гипсокартон — все за свои деньги. Отнимаем от детей. А никому ничего не надо. Обидно, что из ЖКХ придут, поиграют в карты — и пошли. А ни мусор не убирают, ничего».
Жена Валентина на ставку работает в детском саду и на полставки в фельдшерско-акушерском пункте. Сам Валентин работает там же истопником и санитаром. Зарплата у него 2 миллиона.
«Я, конечно, все сделаю сам, ведь у меня же семья, дети. Но как же так можно обходиться с людьми?! — возмущается он.
Валентин говорит, что из-за условий в доме дети часто болеют
Жильцов особенно возмущает, что по жировкам с них ежемесячно взимают на «капремонт» от 40 до 60 тысяч. За техобслуживание тоже, но, как говорят они, ЖКХ им указанных услуг не оказывает. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на состояние этих домов.
«197 тысяч! За что?!» — кричат люди, показывая последние жировки.
«Они к нам не обращались, — вопреки утверждению жителей Студенки, заявляет главный инженер Сенненского ЖКХ Николай Жуковский.
«Там в свое время была хорошая котельная, с гэдээровскими котлами, которые могли бы даже Сенно обеспечить теплом, — говорит он. — Потом, когда все это развалилось, дома передали нам на баланс с учетом того, что там уже каждый как мог сложил свою печку и живет как может. Вода там есть, канализация есть, дома мы обслуживаем. Все, что могу сказать. Отопления там нет».
Николай Михайлович сам удивляется, почему в панельки приходят такие высокие суммы в жировках. Возможно, высказывает он предположение, там больше метров на человека, чем положено по норме.
«В подобных условиях у нас немало домов, — говорит коммунальщик. — Там где могли, восстановили, а там, где нет возможности, — нет. Пока вот так. Нам передали в том виде, в каком есть», — говорит главный инженер и обещает разобраться.
Уже известно, что с 1 мая 2016 года белорусы будут стопроцентно оплачивать жилищно-коммунальные услуги. По жировке, Евдокия Николаевна с печным отоплением, без горячей воды и с рамами, которые чуть ли не вываливаются, оплачивает 56,13% коммунальных услуг. После 1 мая эта сумма увеличится примерно на 80 тысяч рублей.
