Ну вот и добрались до истинного, центрального нерва полемики вокруг белорусских и «русскоязычных» писателей. Писал бы Михаил Герчик по-белорусски — и остался бы в литературе, в памяти читателей. А так… Ну кто сегодня о нем помнит? Хотя был не без таланта.
Такие вот рассуждения предлагает Виктор Мартинович на сайте «Нашей Нивы». И утверждает, что «белорусскоязычных прозаиков на поверхности удерживает сам белорусский язык», а «произведения Герчика» всего лишь «превосходный каллиграфический burner, оставленный на стенке талантливым тэгером». Можно, конечно, вспомнить героиню чеховской «Свадьбы», которая говорила: «Это они так говорят, чтобы свою образованность показать». Ну а если иначе автор, действительно, не может?
И вот уже наш автор составляет списки: этих помнят, ну а тех, к сожалению… Как историк литературы должен разочаровать писателя В.Мартиновича. И «этих», говоря словами поэта, «поглотит медленная Лета». И Лета будет не такая уж и «медленная». Процесс уже давно значительно ускорен. И язык вовсе не спаситель для одной национальной литературы — русской, или белорусской, или китайской… Дело в том, уважаемый Мартинович, что культура сама элиминирует, исключает из своего быта тех литераторов, которых она считает нужным исключить. А если они и остаются в ней, то только как писатели определенного времени, зафиксированные исследователями, возможно, как спутники действительно значимых фигур или участники неких общественных акций.
Куда они поделись? — спрашивает Виктор Мартинович про русскоязычных литераторов Беларуси. А туда же, куда и сотни белорусскоязычных. Ушли в небытие. Обычная история. Полистайте 600-страничный справочник «Белорусские писатели», изданный в 1994 г. Возможно, и В.Мартиновича спустя какое-то время в академических работах будут вспоминать главным образом как участника «языковых» полемик.
Что касается персонально М.Герчыка, я довольно близко знал Михаила Наумовича с конца 1950-х годов, когда еще школьником начал печататься в детской газете «Зорька», где работал Герчик. Тогда было самое начало его писательской известности. Молодой Герчик был тогда, что называется, конъюнктурным писателем. Полетел Гагарин — и появляется его повесть «Лети, Икар!». Гремит Куба — и Герчик пишет «Портрет Фиделя». Разворачивается борьба с протестантами — и читателям предлагается повесть «Ветер рвет паутину».
Однако с 70-х начинается другой Герчик. У него было драматичное детство. И юность очень нелегкая. И вот он возвращается памятью в те времена. Повесть «Отдаешь навсегда» нашла своих благодарных читателей во всем Советском Союзе. Но настоящей вершиной творчества и читательского признания стал его роман «Обретение надежды». Он устроился санитаром в онкологическую клинику в Боровлянах, чтобы изнутри познать людскую боль. Первоначально роман назывался «На краю отчаяния», но какое «отчаяние» могло быть у советского человека, даже смертельно больного? Пришлось согласиться на оптимистичное «Обретение надежды». Роман имел неимоверный успех. Трагический круг замкнулся для автора в конце его жизни в той самой больнице, где еще работали те же люди, которые стали героями его романа.
Можно лишь пожелать В.Мартиновичу тех книжных тиражей и десятков тысяч читателей и сотен читательских писем — все то, что было у Герчика. Да, такие были времена, как говорят ученые люди, литературоцентричные. Но Герчик не только при жизни познал читательское признание. В.Мартинович сам признается, что повесть Герчика «Солнечный круг» «пронизывает» всю его жизнь. Разве этого мало? А вот уже и комменты на текст Мартиновича свидетельствуют, что читатели помнят книги Герчика и с благодарностью и уважением к автору говорят о них. А то, что из окружения В.Мартиновича «никто не слышал о Герчике», то это лишь свидетельствует об уровне этого окружения. Желаю В.Мартиновичу, чтобы о нем спустя многие годы кто-нибудь вспомнил такими же взволнованными словами, которыми он сам сегодня вспоминает о книге Михаила Герчика. Пусть себе и без burner'ов и тэгеров…
