Российских паралимпийцев в полном составе отстранили от выступления на Олимпиаде. Сижу я и думаю: не то, чтобы я сочувствовал России. С чего бы мне ей сочувствовать? И не то, чтобы я переживал за профессиональный спорт, потому что, как по мне, это гирька, которая всех нас тянет из эпохи просвещения к эпохе колизеев. Но есть нюанс.
Жила себе в Америке девушка по имени Маргарет Эббот. В 1900 году она приехала на всемирную выставку в Париж, где поучаствовала в турнире по гольфу. То есть, она считала, что поучаствовала в турнире по гольфу в рамках всемирной выставки, а на самом деле случайно выиграла Олимпийские игры, которые проходили там же в то же время. Об этом победитель узнала из газет, прибыв домой. Вот так.
Это очень милая и очень человечная история, анекдот, который невозможно героически экранизировать, невозможно театрально инсценировать, но очень приятно знать, если ты интересуешься людьми как таковыми.
А за 37 лет до этого в том же городе Париже родился мальчик Пьер, который в 1896 году восстановит те самые игры, в которых впоследствии победит Маргарет Эббот. И с течением времени мальчик Пьер сделает все, чтобы девочки вроде Маргарет никогда-никогда не марали своими ногами его освященную зевсами мечту.
Первые восстановленные Олимпийские игры прошли, что символично, в Афинах. Соответственно, председателем новообразованного Международного олимпийского комитета назначили символичного же грека Викеласа. Пусть вечно больного и не спортивного, но со связями. Таким было начало, определившее все последующее.
После ритуального Викеласа, в том самом 1900-м, этот пост занял очень спортивный Кубертен.
Он, конечно, мечтал про игры, которые бы останавливали войны, про тот самый размах. Про многое. Но что он увидел — так это каких-то, если утрировать, неотесанных крестьян и американских хохотушек, которые уезжают, не дождавшись наград.
Всю остальную жизнь Кубертен посвятил тому, чтобы сделать из Олимпийских игр событие. Событие международное. Событие профессиональное. Триумф духа, демонстрацию величия, соревнования стран и финансов. Зрелище, где не бывает случайных людей по другую сторону трибун. Интернациональный Колизей задумал он.
Надо сказать, завершили великое дело потомки, но и он сделал немало, несмотря на то, что родная Кубертенова Франция с того самого 1900-го никогда не занимала первые места.
Перед Олимпиадой в Берлине уже ушедший с поста председателя МОК Кубертен сделал все, чтобы наш голубой шарик порадовал нацистов, намеревавшихся всенародно убедиться в своем превосходстве над унтерменшами. Наверное, Кубертен чувствовал свою вину за то, что до сих пор дважды не допускал немцев с союзниками на олимпиаду, и вот решил исправиться — поехал к ним сам. Он ездил в Берлин, договаривался, вдохновлялся и вдохновлял. Он по германскому радио назвал Гитлера одним из лучших творческих духов нашего (их) времени и наконец добился своего. А как было не добиться, если те и сами были не против, просто тема была такая скользкая. Как бы спорт, но как бы и расизм. И хочется, и как-то неловко. В результате председатель американского ОК сказал, что евреи не должны использовать святое олимпийское движение в своих политических целях и все поехали радовать Адольфа. Правда, потом, как мы знаем, 12 лет никто ни к кому больше не ездил, не радовал, и никакие выстрелы на время никаких игр не стихали. Люди просто самоуничтожались, но на это бывшему мальчику Пьеру было уже глубоко наплевать, потому что он давно был покойником, частично похороненным в Лозанне, частично — в руинах Олимпии, где закопали его сердце. Мозг же его, подозреваю, еще с 1900 года оставался на поле для гольфа где-то в Париже.
После бывали игнорирования и демарши туда-сюда, все не любили всех и, наконец, после бойкота Советским Союзом Олимпиады в Лос-Анджелесе в 1984-м, Самаранч, который довел до успешного финала создание Олимпийских игр, которые стали сверхприбыльным бизнесом для самого Олимпийского комитета, по сути запретил бойкоты как явление под угрозой серьезных санкций для инициаторов, ибо, какой бы ни была та херня, на которой ты зарабатываешь деньги, первое, что нужно сделать, чтобы обеспечить ее статусность — нужно отделить ее от человека как соучастника. От его быта. Ранее для этого был бог, возвышающийся над физическим миром, теперь у Самаранчей появился спорт, который «вне политики».
Это не очень уж чтобы удалось с искусством и с наукой, хотя такие лозунги звучат и теперь. Думаю, даже с порнографией были бы трудности, но со спортом — смотрите, как гладко вышло. Есть смысл задуматься.
Теперь перенесемся в год 2016-й. Россия, согласно докладу ВАДА, на государственном уровне занимается фальсификацией допинг-тестов. Это не флешмоб российских спортсменов, а вот такая политика страны, которая приказала своим гражданам пить, колоть и есть всякое такое, поэтому спортсмены пили, ели и кололись. Им давали банку, они ссали в банку — и дальше шли за пилюлей. Впрочем, что им было делать, если контролирующие органы далеко, а начальство здесь, и начальство легко может сделать так, что неправильному спортсмену должность школьного физрука станет за счастье. То есть Россия, будучи в согласии с собой, решила, что вес эфемерной Федерации должен наполняться судьбами очень конкретных живых людей. Но это, надо сказать, должна было бы быть проблемой самих граждан и их государства, а не проблемой Международного олимпийского комитета. С другой стороны, если олимпийский девиз «быстрее, выше, сильнее» принадлежит одному французскому священнику, то, как и случается с церковными максимами, каждый их может понимать как захочет и, конечно, в свою пользу.
Таким образом, комитет решил, что предъявлять претензии целой стране убыточно, так как это минус деньги, минус комфорт, минус деньги, минус договоренности, и минус деньги, и минус деньги. И объявил, что продолжаю борьбу с отдельными перегибами на местах, в целом российскую команду он пропустит. Ну и пускай. Никто, я думаю, ничего иного от них не ожидал. Кто следил за Кирсаном Илюмжиновым на посту императора галактики шахматистов, приблизительно представляет себе, как там все происходит среди преданных спорту людей.
Но вот приходит известие об отстранении российской паралимпийской сборной в полном составе. Потому что и там Россия хотела быть первой любой ценой, потому что и там не так пописали в бутылочки, а, значит, теперь МОК проявит настоящую жесткость. Ну да.
Но вот какая штука. Я же считал, что хотя бы на словах, хотя бы постулаторно, вся эта пафосная лабуда с кольцами как бы говорит нам: вот, посмотрите, как человек красив. Какой он сильный. Все подвластно ему, потому что он к этому стремится.
Паралимпийские игры демонстрируют нам, что даже в самом тяжелом положении человек — велик. Что он может и в состоянии быть активным, ставить перед собой самые смелые цели и достигать их. И кому-то они дают силы. Надежду.
И пусть внимания к Паралимпийским играм во много крат меньше и мало кто знает Паралимпийских чемпионов, кроме, может, Писториуса, который в моей, например, памяти не столько бегун, сколько убийца невесты, но…
Казалось, ничто не заставит даже такую жалкую, паразитическую и хаотически скроенную структуру, как МОК, сказать что все не так. Но скандал был слишком громкий. Но деньги были слишком большие. И надо было договариваться с виновником торжества, чтобы выйти из ситуации с приемлемым для обоих участников вариантом. Россия едет на Олимпиаду, а МОК демонстрирует свою беспристрастность и принципиальность.
А крайними оказались — как всегда. Те, кто финансово и скрепно неприбыльные. Инвалиды, у которых, наверное, имелось куда больше возможностей противостоять приказам своих начальничков. Инвалиды, перед которыми, надо думать, были открыты все пути: отказывайся от пилюли и кути на миллиардную помощь по инвалидности. Но они, гады, не отказывались и упорно грызли препараты, писали и писали в баночки своими позорными для Российской Федерации ссулями.
Вынести этого не мог бы ни мозг Кубертена в Париже, ни его сердце в развалинах. Ну и Томас Бах, нынешний главный олимпиец не вынес. Какая смена подросла, а какая еще будет! Все быстрее, все выше, все сильнее!
