Подполковник Юрий Гуща, который в свое время работал в центральном аппарате МВД, в беседе с Радио Свобода анализирует причины брутальных действий силовиков 9—12 августа, объясняет особенности воспитания бойцов ОМОНа и заявляет, что Лукашенко будет разочарован «верностью» силовиков.
— Юрий, последние недели перед выборами вы много писали в социальных сетях о состоянии силовых структур в Беларуси, и эти ваши сообщения были очень популярны. Расскажите немножко о себе: кем вы сейчас работаете, кем работали раньше в силовых структурах, почему ушли оттуда.
— Я и сейчас активно об этом пишу, так как считаю все связанное с силовыми структурами чрезвычайно актуальной и острой темой, особенно в последнее время.
Сам я двадцать лет отдал системе МВД, причем начинал служить в самых «низах», как говорят, в «окопах» — это Центральный район Гомеля, в тот момент, когда там действовала так называемая «банда Морозова». Прошел все ступени служебной лестницы, окончив службу подполковником в центральном аппарате МВД Республики Беларусь. Моей специализацией было выявление и раскрытие экономических и коррупционных преступлений в стратегических отраслях экономики, в том числе в финансовой системе.
Ушел я в ноябре 2013 года по собственному желанию. Случилось это потому, что после окончания адъюнктуры Академии МВД в сентябре 2013 года я понял, что исчерпал себя в качестве сотрудника органов внутренних дел и мои жизненные принципы стали очень слабо сочетаться с той ситуацией в милиции, которая сформировалась в течение трех последних лет, пока я был в адъюнктуре и писал кандидатскую диссертацию. Особенно тяжелое впечатление на меня произвели события 19—20 декабря 2010 и апреля—июня 2011 годов, после которых я вообще для себя уже всё решил.
После окончания службы я довольно удачно адаптировался к гражданской жизни, работал главой представительства крупной российской корпорации в Москве, возглавлял службу экономической безопасности банка, и теперь уже длительное время работаю как правовой, инвестиционный и налоговый консультант в ряде частных компаний, которые до последнего момента (имею в виду эпидемию COVID-19) успешно действовали на белорусском и зарубежных рынках.
— Зная ситуацию изнутри, ожидали ли вы такого уровня зверств и жестокости, который показали сотрудники силовых органов во время событий 9—12 августа? Чем вы можете это объяснить?
— Честно признаюсь: такого я вряд ли ожидал. Более того, днем 9 августа, находясь в Объединенном штабе, я в беседе с «Белсатом» пытался успокоить людей и аргументами убедить, что действия «силовиков» могут быть агрессивными и с давлением, но до широкомасштабного применения оружия и спецсредств против мирных демонстрантов, а также до жестоких их пыток и жертв — не дойдет. Но я ошибся. Я очень переоценил руководство МВД и «перечеловечил» некоторых его представителей. К моему большому сожалению.
То, что сделали силы ОМОНа и отдельные соединения внутренних войск 9—12 августа, — это, безусловно, на мой взгляд как юриста, — преступление без всяких компромиссов. Преимущественно в виде многочисленных фактов превышения служебных полномочий, сопровождавшихся насилием, пытками и необоснованным применением огнестрельного оружия и специальных средств, что предусмотрено частью 3 статьи 426 Уголовного кодекса, является тяжким преступлением и наказывается лишением свободы от трех до десяти лет. Вторая часть вопроса: почему так произошло и чем все это я могу объяснить?
Во-первых. Сам факт того, что силовики на улицах Минска будут вести себе жестко — нас уже однажды об этом кто-то предупреждал, мол «соберем в одном месте и разберемся со всеми сразу». Как могут «разобраться» — мы помним с былых времен, в том числе с декабря 2010 года.
Но ведь мы считали, что эти действия будут иметь свои границы и иметь единственную цель — помешать попыткам собраться на площади или на улицах, причем исключительно столицы.
Однако то, что произойдет вопиюще чрезмерное, непропорциональное и неадекватное обстановке применение оружия и спецсредств в масштабе всей страны, и то, что эти действия будут четко спланированы, с холодным сердцем разработаны с единственной точной целью запугать общество, деморализовать и лишить его воли к противодействию властям, возбудить страх, — это было трудно себе представить.
По мнению инициаторов, наступательные и демонстративно жестокие действия силовиков должны были надолго отбить у людей желание митинговать вообще, «высовывать нос» на улицу.
В итоге получилось все совершенно наоборот.
Чудовищные действия милиционеров вызвали у людей обратную реакцию, разбудили гнев и теперь выводят на улицу сотни тысяч белорусских граждан, которые до 9 августа даже и не думали об этом.
И мы снова возвращаемся к вопросу: почему так произошло? Ответ един: инициаторы и высокие милицейские начальники в стремлении достижения целей, о которых мы говорили ранее, допустили две огромные стратегические ошибки. Эти ошибки будут иметь, в том числе лично для них, очень тяжелые последствия в будущем, прежде всего — правовые. За них уже очень скоро дорого придется заплатить. Признаки этого проявляют себя уже сейчас.
Что это за ошибки?
Первая: инициаторы разгона протестов сильно ошиблись в количестве протестующих, к которым можно будет применить самый жесткий и безжалостный вариант действий силовиков, а также — в длительности событий. Прогнозировали, что общее количество «отщепенцев» и «майданутых» составит максимум 500—1000 человек, которые попытаются, пользуясь сленгом силовиков, «дестабилизировать обстановку» в течение двух дней, 9 и 10 августа. Именно под такой сценарий и рассчитывали силы, средства и вырабатывали тактику действий. По их предварительным расчетам, уже 11 августа всё должно было утихнуть и обстановка в Минске превратиться в «могильное спокойствие».
Но то количество людей, их настойчивость в отстаивании своих прав, с которым пришлось столкнуться ОМОНу и «спецам 3214», опровергло все представления последних о ситуации и сильно шокировало их самих. Ни милиция, ни ОМОН, ни войска не были подготовлены к тому, что только в первые дни придется задержать 5000 человек и что протесты в их горячей стадии не закончатся ни 10-го, ни 11-го, ни в последующие дни.
Представьте себе: вы — большой милицейский начальник ОМОНа, который рассчитывает, что именно 9 августа удастся полностью со всеми «разобраться». Такой приказ вы получили «с верхов» под свою персональную ответственность строгого исполнения.
Однако вам это не удалось не только 9-го, но и на следующий день. Более того, 10 августа, несмотря на полную мобилизацию и «бряцание оружием» возле стелы «Минск — город-герой», ситуация стала обостряться, начали просматриваться признаки жесткого сопротивления со стороны протестующих — а ваш ОМОН уже выбивается из сил, резервов нет, подменить выбывших и уставших бойцов некем, а задержанных просто уже некуда «паковать»: все изоляторы переполнены.
А тут еще с «верхов» на вас давят, чтобы быстрее все «заканчивали и зачищали территорию».
Что в такой ситуации вы будете делать с учетом того, что вы всегда были человеком «простых решений»?! Правильно: вы отдаете подчиненным команду: «Действовать максимально жестко. На устрашение. Всех «мочить». Полная зачистка».
Вот в этом и была вторая огромная, роковая для инициаторов и исполнителей в лице руководства МВД, стратегическая ошибка. Спущенные «с цепи» и получившие «карт-бланш» силовики начали беспощадно и жестоко крошить все, что попадалось на их пути. В стремлении нагнать ужас и отомстить за попытки сопротивления они пошли в «спальные» районы… Начали свирепствовать в местах задержания людей в РУВД и на Окрестина. Неизвестные сотрудники силовых спецподразделений переоделись в форму ДПС ГАИ и начали показательные экзекуции с использованием огнестрельного оружия против автомобилистов и мотоциклистов. Для силовых акций стали брать машины «скорой помощи». Людей начали пытать.
Результаты мы знаем и содрагаемся по сей день.
Наконец, еще одной неприятной неожиданностью для милицейского высокого начальства было то, что одновременно с Минском поднялись все областные центры, а также крупные и мелкие города, в которых, кстати, противостояние стало наиболее жестким. А начальство тем временем рассчитывало, что только Минском все и ограничится, поэтому заранее целенаправленно стянуло в столицу дополнительные резервы из регионов, действуя по «методичкам» 2010 года, ослабив позиции на местах. Поэтому, столкнувшись с митинговой активностью населения в регионах, которая не уступала своей остротой активности столичной, а в каком-то смысле даже превосходила ее (Брест, Пинск, Жабинка), центровые и местные милицейские боссы сильно растерялись и испугались.
Понимая, что сил на местах может не хватить (а их на самом деле по всей стране не так и много вообще, и я об этом неоднократно писал в своих статьях), они и в регионах с перепугу отдали команду: «Всех мочить по-жесткому».
И вот тут-то дал результат кумулятивный эффект.
На простых людей это произвело самое страшное впечатление и шок, и в последующие субботу и воскресенье они не то что не успокоились, ведь в одном только Минске собралось более 200 тысяч возмущенных и разгневанных граждан, которые кричали: «Не забудем, не простим!» и «Трибунал!».
На следующей неделе количество протестующих еще возросло и достигло, по разным оценкам, почти миллиона во всей стране. Народ отошел от шока, обозлился, и теперь ситуация для властей вышла из-под контроля на всей территории Беларуси.
Скажу больше: я возлагаю ответственность за принесенные жертвы, за избитых и искалеченных людей и за те ужасы, которые произошли, именно на государственные органы, которые были обязаны обеспечить общественный порядок и общественную безопасность. Именно по причине целенаправленных деструктивных, а иногда провокационных действий отдельных их представителей и произошли те ужасающие события, которые мы сейчас обсуждаем. Ведь как объяснить, что в условиях полного отсутствия «сил правопорядка» в местах массового скопления граждан 16 и 23 августа, когда, по разным оценкам, в определенные моменты собирались от 150 до 300 тысяч человек, не произошло ни одного инцидента и не было причинено никому никакого вреда?
— Я, так получилось, тоже был на Окрестина — и там, и после освобождения много думал о причинах такого поведения силовиков. Думаю, здесь важную роль играет, во-первых, коллективная ответственность и «солидарность», во-вторых, идеология битвы, войны, разделения на своих и чужих. А в таком случае против «чужих» все средства допустимы… Каково ваше объяснение?
— Произошедшее на улицах наших городов 9—12 августа — наглядная демонстрация того, что создано режимом Лукашенко за 26 лет пребывания у власти, что он взрастил и на что постоянно опирался. Это не родилось за последние несколько лет — оно вызревало как фурункул в течение длительного времени, и этот гнойник вскрылся в минувшие недели, показав всем свое чудовищное содержимое. Корни этого идут из общей направленности режима, который опирается на силовой блок и ориентирован решать сложные вопросы общественно-политической жизни государства исключительно методами давления и насилия.
По сравнению с началом 1994 года численность имеющихся сил ОМОНа возросла в 4 раза — с 350 человек до почти 1500. Численность внутренних войск — в 5 раз. Так, например, 1-я отдельная бригада оперативного назначения Внутренних войск МВД, более известная как воинская часть 3214, в 1993—1994 годах численно представляла собой всего один спецбатальон с размещением в бывшем военном городке Белполка на улице Грушевской.
Отдельно надо упомянуть специфику кадровой политики и «технологии» кадрового комплектования и воспитания в том же ОМОНе.
ОМОН еще в советские времена был задуман и использовался как эффективный инструмент для решения специфических задач — борьбы с организованной преступностью и особо опасными криминальными группировками и бандами, силового захвата особо опасных преступников, ликвидации бунтов в колониях и тюрьмах. ОМОН направлен действовать жестко и брутально. По-другому он не может, это противоречит его сути.
Поэтому и система боевой, специальной и морально-психологической подготовки — соответствующая, основанная на жестокости, грубой силе при доведении действий бойца до сурового автоматизма в ее применении. Боец ОМОНа должен думать только в рамках доведенного ему приказа и никак иначе. При этом приказ должен быть простой, примитивный: подойти, схватить, заблокировать, захватить, разоружить и обезвредить. Так бойцов и готовят. Боец ОМОНа априори лишен сантиментов. Для него «враг» и «чужой» — тот, на кого укажут его командиры.
Поэтому использовать ОМОН в условиях столкновения с простыми гражданами в условиях массовых мероприятий или мирных протестных акций — совершенно неправильно, а в нашей ситуации стало преступным. ОМОН просто не предназначен для таких целей, а методы его «повседневной» работы, абсолютно естественные для его специфики, способны шокировать и надолго морально и физически травмировать любого простого гражданина.
— Когда я стоял на коленях головой вниз на Окрестина, то слушал все те разговоры, которые силовики заводили с задержанными. Почти в каждом разговоре звучал вопрос: «Сколько вам заплатили за то, что вы вышли на улицу?» Я думал, такое осталось где-то в прошлом, но это существует сегодня. Так промывают мозги сотрудникам этих структур? Или они просто хотят в это верить, чтобы оправдывать свои действия?
— Здесь тоже нет ничего сложного, ответ на этот вопрос следует из предыдущего.
Те «вопросы», которые бойцы ОМОНа задавали задержанным мирным людям, напрямую заложили в головы бойцов их командиры. Здесь нет никакой конспирологии — мол, мозги были тщательно заранее «промыты». Поверьте, там не нужно ничего «промывать»: бойцу просто достаточно поставить задачу и довести «вводную» об условиях ее выполнения.
Бойцы ОМОНа ведут себя именно так, как им приказали, как их проинструктировали и ориентировали. Я уже говорил: бойца ОМОНа не учат думать, анализировать, сопоставлять и разбираться. Ему просто ставят задачу, отдают приказ — а его дело приказ точно выполнять. В этом белорусский ОМОН ничем не отличается от своих американских или европейских аналогов.
С другой стороны, если говорить справедливо и честно (а это важно!), если, например, завтра ОМОНу будет поставлена задача действительно воевать за народ и Беларусь с настоящим (а не мнимым) врагом — они выполнят свою задачу, не жалея своих жизней. Это суровая, но правда.
Боец ОМОНа, как и в целом весь ОМОН, — это силовой инструмент, который 9—14 августа оказался в не совсем чистых руках и был спущен на мирных людей с явно грязными целями. Поэтому ответственность за те ужасы, которые натворил ОМОН, должны нести прежде всего те, кто отдал ему команду «фас» на народ и ввел в заблуждение о целях и объектах спецоперации.
Но это не отменяет персональной ответственности конкретных бойцов ОМОНа и подразделения в целом за то, что произошло 9—12 августа. И это важно осознавать.
Что касается истинной мотивации сотрудников слепо выполнять приказы командования — это отдельная сложная актуальная тема, которая заслуживает серьезного разговора.
— Можно ли сказать, что определенные силовые структуры приняли философию некоей организации, которой всё разрешено ради «великой цели» (защиты существующей власти) и которая фактически стоит выше закона?
— Да, точно можно. Это мы сейчас и наблюдаем.
Но ведь правовая, общественная и историческая ответственность за это будет неминуемой в будущей свободной Беларуси. Здесь достаточно упомянуть богатый исторический опыт соседних с нами народов, которые находились примерно в тех же условиях, как сейчас мы, и прошли через те же проблемы. Насчет этого, советую изучить опыт польского спецподразделения ZOMO (полный аналог ОМОНа), а также румынской Securitate, или немецкой Stasi. Будет интересно проследить, как много у нас общего.
— Когда говорят, что там есть «хорошие» и есть «плохие», то у меня возникает вопрос, что должен был сделать «хороший» сотрудник правоохранительных структур в такой ситуации. А он должен был, по всем законам, принять все меры, чтобы пресечь правонарушение, которое творится на его глазах (избиение задержанных). Или — если не может остановить, то потом написать рапорт, что он видел нарушение закона и прав граждан. Не так ли?
— Нет понятия «хороший» или «плохой» сотрудник.
Существует понятие «законные» или «незаконные» действия сотрудника, а также «профессиональные» они или «непрофессиональные». Это — основные критерии, очень простые и понятные.
Во всех случаях каждый сотрудник должен действовать согласно законодательству (не исключение и события 9—12 августа). Это, во-первых, статьи 22—25, регламентирующие права и обязанности сотрудников органов внутренних дел, а также статьи 26—30 закона «Об органах внутренних дел», которые строго определяют условия и границы применения ими физической силы, спецсредств и оружия. А во-вторых, я уже не говорю о нормах Процессуально-исполнительного кодекса об административных правонарушениях, которые четко и ясно описывают полномочия и пределы действий сотрудников в отношении граждан в административном процессе с их участием, в том числе задержания, личного досмотра (также осмотра содержимого их телефонов), доставления и нахождения в РУВД.
К сожалению, абсолютно все эти нормы и правовые предписания были грубо и цинично нарушены — в том числе теми, кто должен обеспечивать их строгое соблюдение.
Аналогично каждый сотрудник, уважающий себя и честь своего мундира, был обязан имеющимися у него распоряжения средствами пресечь незаконные насильственные (а тем более преступные) действия своих коллег в отношении задержанных. Однако в СМИ отмечали случаи, когда отдельные сотрудники минских РУВД сами шалели в присутствии бойцов ОМОНа и пытали задержанных. Если такие факты подтвердятся, я уверен, что эти должностные лица должны понести самое строгое наказание.
— Слова омоновцев Лукашенко «Мы с вами до конца!» (по крайней мере одного из них, возможно, командира) — как их следует оценивать? Во-первых, показательно, что они заговорили о «конце». Во-вторых, станут ли эти и другие структуры, по-вашему, действительно защищать одного человека до последнего, или, если произойдут политические перемены, они их спокойно воспримут и начнут работать на новую власть?
— Могу сильно разочаровать Лукашенко. История знает много примеров, когда те, кто клялся в верности, — первыми и предавали. Что касается ситуации, в которой оказался этот гражданин, то я бы очень осторожно относился к подобным обещаниям. Если против тебя уже выступил Бог руками и силами народа — вряд ли можно возлагать надежду на какую-то кучку вооруженных людей, преданных тебе настолько, насколько ты в состоянии их кормить, и только потому, что они «получают еду» из твоих, как ты считаешь, рук.
Условно, завтра их может «покормить» кто-нибудь другой.
