Шкловская колония. Скрин видео телекомпании «Шклов»
«Прессинг на Северинца усилился с началом войны»
В шкловской колонии №17 содержат политика Павла Северинца, профсоюзного лидера Александра Ярошука, правозащитника Владимира Лабковича, студента Артема Боярского, фигуранта «дела Автуховича» Павла Резановича, анархиста Акихиро Гаевского-Ханаду, бывшего ведущего БТ Дмитрия Лукшу, актера Полесского театра Сергея Волкова.
На днях в Шклов этапировали популяризатора белорусской культуры Павла Белоуса.
Всего в колонии под тысячу осужденных. 90 из них, по сведениям правозащитников из Dissidentby, политические заключенные.
Политзаключенным был и собеседник «Нашай Нівы» Алексей (по его просьбе имя изменено). 35-летний мужчина отсидел в шкловской колонии более года. В неволе он оказался за участие в протестах. Три месяца назад его освободили.
Алексей говорит, что политических в тюрьме не менее 150 человек и они под постоянным давлением администрации.
Павел Северинец. Фото: социальные сети
По словам бывшего политзаключенного, регулярно отправляют в штрафной изолятор Павла Северинца. Прессинг на него усилился с началом войны в Украине.
Политик работал на пилораме. С ним Алексей виделся нечасто. Пересекались в комнате, где выдавали посылки и передачи. По словам Алексея, Павел постарел и немного осунулся, но остается человеком с сильным духом.
Если Павел не в ШИЗО, то каждый выходной и на религиозные праздники ходит в церковь. Там за ним пристально следят сотрудники колонии.
«Говорит он со всеми по-белорусски, но если собеседник не понимает белорусского, то переходит на русский. Белорусский язык Павла не нравится администрации, — рассказывает Алексей. — Когда с кем-то говорит, обязательно улыбается. Здоровается тоже с улыбкой».
Павлу приходило много писем, и на каждое он старается отвечать.
«Это администрации тоже не нравится, так как ответы на письма провоцируют новые письма», — отмечает Алексей.
Павел общается со всеми заключенными.
«В условиях заключения это не очень хорошо, так как даже среди политических есть разные люди. Администрация создает условия, когда человек вынужден докладывать ей, что происходит в отряде», — замечает Алексей.
Какие новости от других политзаключенных
Познакомился Алексей в колонии с Павлом Овчаровым, которого администрация сделала злостным нарушителем правил отбывания наказания.
Павел Овчаров. Фото: социальные сети
Политзаключенному к 5 годам добавили еще 1,5 года и отправили в колонию строго режима. До этого его часто бросали в штрафной изолятор.
«Павел — хороший человек, но слишком принципиальный. Его начали «отстреливать» из-за этого», — отмечает Алексей.
Он говорит, что Павел на знакомстве с начальником колонии заявил: вы не трогаете меня, а я не трогаю вас.
«Павел посчитал, что с администрацией можно говорить честно — по-мужски. Начальник улыбался, но в дальнейшем сделал все, чтобы его осудили по 411-й статье («злостное неповиновение требованиям администрации»), — рассказывает Алексей.
Павел — физически крепкий парень, ведет здоровый образ жизни.
«Он бодр духом и его ничем не сломить», — считает Алексей.
Геннадий Смирнов. Фото: spring96.org
Политзаключенный Геннадий Смирнов объявлял голодовку, продолжает Алексей. Так он протестовал против навязывания ему дополнительной работы.
Геннадия часто бросают в штрафной изолятор. Наказывали его и помещением в ПКТ. За время заключения он сильно похудел.
Алексей пересекался в колонии с актером Сергеем Волковым. Тот работает в цехе деревообработки, пишет стихи. Иногда на него накатывает депрессия.
«В целом он не падает духом, бодрствует, но перепады настроения у него словно маятник», — говорит Алексей.
Загрустил было и Виталий Щербич, продолжает он.
Виталий Щербич. Фото: spring96.org
«Виталий — лучший человек из тех, кого я видел в жизни. Честный, хорошо воспитанный. Любит семью. имеет прекрасное чувство юмора. Избегает конфликтов. Если видит, что ситуация ведет к ссоре, то отходит. Не использует грубых слов. Занимается спортом»
Политзаключенный Антон Сотников женился в колонии. С будущей женой познакомился в ходе переписки с ней. Девушка поддерживала узника своими постами.
Антон Сотников. Фото: социальные сети
«Антона растила бабушка, и он ее называл матерью. Она умерла, и Антон не смог с ней попрощаться. Очень переживал…» — отмечает Алексей.
Расписался в колонии и Антон Яковук.
Алексей говорит, что тюремщики, прессуя заключенных, добиваются, чтобы те оставались в депрессивном и подавленном состоянии.
«Чем больше срок заключенного с желтой биркой, тем жестче создают для него условия, — отмечает Алексей. —
Все делается, чтобы в заключенном убить человека, чтобы он боялся любого шороха.
«Отстреливают» по любому поводу. Например подходят и говорят, что у тебя пуговица не застегнута или не поздоровался. Хотя ты и поздоровался, и пуговица была застегнута. Об этом говоришь, а тебе заявляют, что ты споришь — и тут же взыскание».
Шкловская колония. Фото: социальные сети
Чем известна Шкловская колония
Колонию построили 42 года назад. Она расположена на окраине Шклова. Напротив нее возведен поселок Молодежный. В здешних домах живут семьи ее сотрудников.
В трех километрах от колонии дом, в котором жил со своей семьей Лукашенко, пока не пошел в политику.
Первых политзаключенных колония приняла после 2010 года. В ней сидели Дмитрий Дашкевич, Николай Статкевич, Николай Дедок и другие активисты.
После протестов 2020 года политзаключенные стали неотъемлемой частью колонии.
Политических привозят с отметкой, что они на профилактическом учете как склонные «к экстремизму, деструктивной деятельности» или «захвату заложников, нападению на администрацию, проявлениям агрессии».
Многих занесли в список «лиц, причастных к террористической деятельности». Многих делают в колонии злостными нарушителями правил внутреннего распорядка.
«Все это значительно усложняет жизнь в колонии, — отмечает Алексей.
Если администрации не понравилось поведение осужденного, то его берут в оперативную разработку и «обезжиривают»: лишают свиданий, посылок, передач.
По словам Алексея, сейчас практически всех политических освобождают через штрафной изолятор.
«Неделя или 10 дней — это стабильные сроки ШИЗО», — объясняет он.
Одну из камер штрафного изолятора шкловской колонии МВД показало в видео с Витольдом Ашурком после того, как стало известно, что политзаключенный умер. Обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны. Официально у него остановилось сердце, но родные политзаключенного и расследователи сомневаются в этом.
Витольд Ашурок в ШИЗО ИК №17. Фото: АРБ
Алексей говорит, что из следственного изолятора его этапировали в Шклов уже после смерти Ашурка. О его судьбе он узнал от других заключенных.
«А вообще эту историю стараются не вспоминать, так как можно за нее нарваться на наказание», — отмечает Алексей.
Бывший политзаключенный говорит, что особой лютостью отличаются сотрудники колонии Удотов, Семенов, Комаров.
«Семенов и Удотов мне до сих пор снятся», — отмечает он.
По словам Алексея, в колонии есть сотрудники, которые ведут себя с осужденными по-человечески. Подсказывают, чтобы они присмотрели за теми, кто часто подставляется.
«За любое нарушение осужденным правил, помимо наказания его самого, перепадает и начальнику отряда. Поэтому отрядник и пытается договориться с кем-то, чтобы снять с себя головную боль», — говорит Алексей.
В 2018 году поменялся начальник колонии и условия содержания ужесточились для всех категорий осужденных, говорит Алексей, ссылаясь на рассказы узников со стажем.
Сергею Ермолицкому — прежнему начальнику — в 2011 году был запрещен въезд в Евросоюз за жестокое обращение с заключенным политиком Николаем Статкевичем.
Сейчас руководит учреждением Александр Корниенко. Его вместе с оперативным работником колонии Сергеем Карчевским считают причастными к смерти Ашурка.
Нынешний начальник шкловской колонии Александр Корниенко. Фото: ШкловInfo
По словам Алексея, некоторые уголовники сетуют, что из-за политических «прежняя вольница» при Ермолицком сменилась на «произвол администрации» при Корниенко.
Они вспоминают, что раньше им могли перечислять деньги абсолютно все, а теперь только родные. В прежние времена им разрешали звонить кому угодно и сколько угодно. Теперь же только по графику.
«80 процентов уголовников — стукачи», — считает Алексей.
По его словам, с появлением в колонии политических «выдохнули» осужденные за наркотики. На них «обкатывали» методы давления, которые стали будничными для политзаключенных.
У заключенных за наркотики были свои нашивки зеленого цвета. Эту категорию осужденных собирали в отдельные отряды.
Фото: prokuratura.gov.by
«Как-то утилизировали партию из нескольких тысяч пар ботинок, так как у них была бракованная подошва»
Политзаключенные разбросаны по отрядам и работают в различных цехах промзоны и на инфраструктурных объектах, обслуживающих колонию: в пекарне, на кухне.
На промзоне, которая считается отдельной организацией — предприятием «Семнадцать», осужденные заняты на деревообработке, в швейном и обувном цехах.
По словам Алексея, на деревообработке стоит хорошее оборудование, но на нем работают осужденные без нужных навыков, поэтому портят его.
«На неисправных станках качественной продукции не сделаешь. Кроме того, сырье привозят плохое. Не хватает леса. То, что хорошо выходит, так это поддоны и катушки под провода, но их делают вручную и большого мастерства такая работа не требует», — говорит Алексей.
Тюремное предприятие часто показывают пропагандисты. Для их сюжетов специально припрятана продукция.
«Деревянные окна, двери достаются со склада, а потом, когда пропагандисты уезжают, возвращаются обратно. Не раз сам был свидетелем этого», — утверждает Алексей.
Не лучше ситуация и на других производствах.
«С обувью беда. Как-то им пришлось утилизировать партию из нескольких тысяч пар ботинок, так как у них была бракованная подошва. Закупили где-то бракованную, — рассказывает Алексей. — В обуви местного производства ходят заключенные, качество ужасное. У кого есть возможность, то просят прислать другую обувь с воли».
Сотрудники тюремного предприятия хвалятся его продукцией. Фото: ШкловInfo
Как менялись настроения сотрудников колонии за время войны
По словам Алексея, война в Украине вынудила «переобуться» некоторых сотрудников, особенно когда стало понятно, что Россия не побеждает.
В начале же кто-то из сотрудников наклеил на тюремное оборудование символ российского вторжения в Украину — букву Z, а после ее отодрали.
Есть сотрудники, которые готовы воевать на российской стороне. Внешне же сотрудники демонстрируют единство.
«Может, это особенность Могилевщины, востока Беларуси. Ребята, которых возили на раскрутку в Западную Беларусь, рассказывали, что там все менты переобулись. Потихоньку меняется отношение к политическим. Прежде всего у контролеров. Администрация же осталась со своими убеждениями», — настаивает Алексей.
Война повлияла и на самих осужденных. Гораздо больше тех, кто стал сочувствовать украинцам.
«Радоваться за Украину в колонии нельзя, так как отправят в ШИЗО. Но осужденные старались высказываться. Говорили, что так и надо русским. Тогда я понял, что не все потеряно», — вспоминает Алексей.
Алексей говорит, что жизнь на свободе без него изменилась.
«Пропал средний класс. Есть богатые и бедные. Люди стараются не говорить о политике. Говорят, что для них главное — семья, поэтому им есть что терять», — отмечает бывший политзаключенный.
После освобождения Алексея не оставляли в покое милиционеры. Требовали, чтобы приходил в выходные отмечаться. Вызывали на профилактические беседы. По его словам, бывшим политзаключенным трудно найти работу. Он же решил побыть вдали от родины, чтобы на чужбине перевести дух.
По его словам, постоянное давление в колонии напоминает о себе даже на свободе. Воспоминания о пережитом порождают депрессию. Сама колония возвращается во снах.
«Во снах воюю. Снится, что опять посадили, — рассказывает Алексей. — На свободе не могу надышаться, словно под куполом нахожусь. Разум закрыт».
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»Смотрите также:
Алексей Кудин о колонии: «Подтягивался на решетке, отжимался от пола…»
Бывшие заключенные «Витьбы» рассказали о Знаке и Винярском. Всего там 150 политзаключенных
