Кадр из фильма «На другом берегу»
«Смотреть пропагандистский фильм «На другом берегу» я сел с чистыми намерениями, ведь бывают же и хорошо сделанные пропагандистские фильмы, — пишет в фейсбуке Дмитрий Гурневич. — Не шучу, я попытался исключить mood «змагара», «бэчебэшника» и «наркомана», и сконцентрироваться исключительно «на гордости за родную страну», цитатах Кочановой и помнить о «Годе созидания». Серьезно, я настроил себя быть действительно объективным. Не идеализировать польские времена в Западной Беларуси, но и не очернять.
Тема раздела Беларуси действительно заслуживает фильма, там и драматизм, и эмоции, национальные чувства. Но удалось ли авторам пересказать хоть что-то из этого зрителям?
Уже с первых секунд меня начало крутить от небрежности в деталях. Показывая карту разделенной Беларуси, авторы фильма вместо польских названий белорусских городов, придумали какую-то трасянку: Gancewiczi, а не Hancewicze, Stolbcy, a не Stołpce, и т.д. То есть не нашлось даже хорошего консультанта, который бы посоветовал, как правильно писать по-польски. Я бы мог все это простить, если бы дальше получил дозу хороших впечатлений, но я и не подозревал, что будет дальше.
Фильм начинается со сцены, как на польско-советском пограничье, в районе между Столбцами и Рубежевичами, крестьяне бунтуют против намерения польских властей превратить местную церковь в склад. Там и выстрелы, избиения крестьян плетьми (!!!) и вскоре первый покойник.
И вот тут я сорвал джекпот, так как именно из этих мест происходит мой отец и род моей мамы, поэтому я прекрасно знаю историю этих земель. Церковь, например, в Столбцах, спокойно действовала под «панской Польшей». Рожденную в Столбцах Ивонку Сурвиллу в этой церкви «при поляках» крестили (1936), а за год до этого ее родители там поженились.
Папа будущего председателя Рады БНР был католиком, но принял во время бракосочетания православие. Вы не представляете, что сделали поляки во время службы в церкви… Они звонили в колокола в знак протеста, в костеле, который размещался напротив. Именно размещался, так как после войны коммунисты его взорвали. А православного отца Виталия Богаткевича, очень благочестивого священника, коммунисты направили в Толочин, так как он очень активно отстаивал минские святыни после войны. Вот такая реальная история. Но и это я сначала решил проигнорировать, ну фильм же, можно и придумать что-то.
То, что не давало смотреть фильм, это русский язык. Я нормально к нему отношусь и сам иногда на нем говорю, но из уст актеров звучит какой-то московский говор: «чё-т случилось», «ма» вместо мама, «слыш, а». И так якобы говорят крестьяне из-под Рубежевичей. Соответственно, я весь фильм ни разу не почувствовал, что он про белорусов, как будто это кино про Калужскую область.
Впрочем, слово «белорусы» за все 2,5 часа я так ни разу и не услышал, кроме как из уст нарратора в первые секунды. То есть за весь фильм я ни разу не почувствовал, что он про белорусскую историю. Думаю, такой была затея авторов, а то не дай Бог «в Москве возмутятся». А я был готов это почувствовать, даже в пропагандистском фильме от Минкульта. Но не получилось.
Для галочки авторы вклинили в фильм пару минут белорусского языка. Но от него у меня было еще большее неприятие, чем от русского. Во-первых, ошибки, потом произношение, а иногда и просто трасянка. Такое впечатление, что актеры впервые в жизни читали белорусский текст. Только один герой, Сова или что-то такое, сказал пару фраз на живом белорусском языке.
Недоработки консультантов добивали меня каждые пару минут. Например, польский язык «польских героев» был просто ужасным, с морем ошибок. Поляки в фильме, например, во время суда, называют почему-то подсудимых по отчеству, чего просто никогда не было и нет в Польше и даже Западной Беларуси — Ivan Petrovicz. WTF. Или, например, как местного еврея (где-то около Рубежевичей) называют Соломон Маркич (Маркович). Ааааааа.
Были и сцены, когда безвкусие переплеталось с абсурдом. Очень смешная сцена была, когда энкавэдэшник переживает, что во время операции КПЗБ в Западной Беларуси погибли мирные люди. Мол, что о нас напишут польские газеты, что большевики действуют такими методами?! (Как мило).
У меня после раздела Беларуси часть семьи осталась в нынешнем Дзержинском районе. У них забрали имущество, выслали в Сибирь, а тысячи поляков в районе Койданово просто так расстреляли. А тут энкавэдэшник почти плачет, что погибают невиновные. Ну, точно как эти дешевые российские фильмы про хороших чекистов.
В общем, в определенный момент я себя поймал на мысли, что это не фильм, а видеатор, которые показывали по БТ в начале 90-х. И что это плохой видеатор. Я не услышал (хотя очень этого хотел) ни одного интересного диалога, не увидел ни одного типажа, все герои там одинаковые. Актеры просто плохо играют, и это все объясняет. Фильм получился как самый дешевый «контент» для подростков на «Нетфликсе», который обычно хочется выключить на 3-й минуте. Но я смотрел, плакал и смотрел. Хотя очень часто это приобретало просто комические масштабы. Например, идут по лесу парень с раненой выстрелом в живот девушкой, и он за всю дорогу ни разу не пытается ей помочь, они идут и разговаривают «за жизнь», а у той кровавая юшка вытекает.
Поляки в фильме показаны не как колонизаторы, враги, оппоненты, оккупанты, которые причиняют страдания. Они там просто комичные персонажи, неказистые, гонорливые, немного как вампиры из мультика «Отель Трансильвания». Соответственно и отношение к ним просто равнодушное. Как будто они по ошибке оказались в этом фильме. В конце нарратор вновь пугает, что Польша после разделов мечтала захватить всю Беларусь, включая советскую. Общеизвестный факт, что это как раз коммунисты советовали полякам забрать на Рижской конференции больше земли Беларуси взамен за уступки в Украине. Но поляки отказались. Так зачем им было занимать эти земли, если им предлагали их «за так».
Тема Западной Беларуси в 1921-1939 годах достойна хорошего кино, такого, как роман Адамчика «Чужая Бацькаўшчына». Здесь же авторы сами испохабили тему, сделали из нее карикатуру.
Трудно представить, чтобы кого-то впечатлил этот фильм, чтобы люди плакали, сочувствовали, переживали эмоции. Я очень хотел переживать, но не смог. Кажется, это польский кинокритик Зигмунт Калужинский говорил когда-то, что в любом фильме есть какая-то сцена, высказывание или диалог, игра актера, за который его следует запомнить. Калужинский ошибался».
Читайте также:
Посмотрели фильм «На другом берегу». Рассказываем сюжет и увиденное в кинотеатре
