«Зельманцы» в переводе на белорусский язык Виталия Вольского (1960)
«Считаем дни до выхода нашей новой книги! А тем временем наш Читатель уже делится своими впечатлениями — чтобы пробудить ваш читательский аппетит…», — написано на странице издательства в фейсбуке.
Впервые по-белорусски этот роман выходил в 1960 году под названием «Зельманцы» в переводе Виталия Вольского, потом переиздавался в 2015 году издательством «Попурри». Советское издание из соображений цензуры было сокращенным.
Новый перевод — первый полный перевод романа на белорусский язык. Перевод произведения с идиша выполнил Сергей Шупа.
«С одной стороны, Ребзедвор — это вымышленный двор. В вымышленном Минске. Где-то в районе Сторожевки. А может, и нет. «Хаткі, платы, хляўкі», которые выросли за семьдесят лет вокруг возведенной здесь когда-то в 1864 ребе Залманом каменицы. А может, и не там, и не тогда, и все было не так… Минск в романе упоминается лишь пару раз — но, читая, не сомневаешься: все это происходит здесь. Где «Сьвіслач ледзь дыхае, зь яе дна патыхае дохлымі катамі. Вада зацягнутая тонкай плеўкай, якая пераліваецца ўсімі колерамі вясёлкі. З другога боку на пясчаных пагорках, стаяць хаты, абкружаныя малымі садочкамі…» Узанаваемо? Очень. Минск, которого давно нет, но который снится. Не хочет быть местом без памяти, без собственной легенды, без сказки, без своего убитого и забытого автора», — написал о романе в Альгерд Бахаревич, который стал первым читателем анонсированной новинки.
Также Альгерд Бахаревич отмечает, что «роман состоит из двух книг. Первую в советском Минске писал еще относительно свободный человек, вторую — уже «советский» писатель, который попытался приспособиться к новым правилам игры и учитывать требования большевистских критиков. Но ничего у него не вышло. Кульбак катастрофически не умеет решительно осуждать и приспосабливаться, не умеет идти в ногу со временем и делать «соцреализм». Кульбак мягкий, человечный, наблюдательный, аполитичный и космополитичный, слишком еврейский, слишком минский, он не мог бы стать большевистским, даже если бы захотел. И во второй части он остается Кульбаком, несмотря на хрупкие попытки принять новый строй и похвалить его жестокость. Он пишет о своем Ребзедворе — и каждому читателю ясно, что автор не смог убить в себе самое ценное и главное — свою добрую печаль, свой тихий талант и свою сострадательность».
Читайте также:
«Она учит любить Беларусь». Вышла книга из 4000 фотографий белорусской природы
