Опубликованный в социальных сетях сценарий фильма «Авель» наделал шума в Интернете, однако насколько этот текст соответствует сюжету будущего фильма?
«Наша Нива» поговорила с живущим сейчас в Лос-Анджелесе сценаристом «Авеля», россиянином Романом Макушевым о теории заговора и документальной хронике Площади.
«Наша Нива»: Как вы оказались в США?
Роман Макушев: Еще в детстве почувствовал писательское призвание, а потом этот импульс воплотился в мечту стать кинодраматургом-режиссером. Мой путь к реализации мечты растянулся на много лет. Какое-то время в Москве я занимался научными исследованиями в лаборатории практической психологии Всероссийского НИИ физкультуры и спорта. Правда, писатель во мне победил, и вместо диссертации я опубликовал художественную книгу.
Через несколько лет я поступил в Лос-Анджелесское отделение киноакадемии NYFA на базе студии Universal.
Для меня это был грандиозный прорыв. Там я изучал кинодраматургию и режиссуру, среди моих учителей были сценарист «Секретных материалов» Пол Браун, режиссер «Игр разума» и «Кода да Винчи» Рон Ховард, режиссер «Часа пик» Бретт Рэтнер.
«НН»: А в каких проектах довелось работать?
РМ: Чаще всего работал как гост-райтер (ghost-writer), это человек, который пишет под чужим именем, чаще всего это имя какого-либо раскрученного сценариста. Это, пожалуй, общий для сценаристов-новичков этап перед тем, как тебя заметят и оценят. Написал таким образом несколько эпизодов телесериала и один полнометражный проект.
«НН»: А на «Авеля» как попали?
РМ: На меня вышел генеральный продюсер картины и предложил поучаствовать в проекте.
Я с радостью согласился. Это был хороший шанс проявить себя по-настоящему.
Тогда еще «Авеля» как такового не было. У продюсеров возникла идея сделать некую общечеловеческую историю на белорусском материале. Они озвучили мне условия конкурса, сказали, что это должен быть сценарий, охватывающий какие-либо значительные белорусские события. Необходимо было раскрыть конфликт гражданского противостояния на примере жизненных историй главных героев, осмыслить причины существования насилия в мире. Я сразу сказал, что хотел бы осмыслить главный конфликт будущей картины в плоскости, принципиально противоположной политике — в плоскости человеческой души. Отсюда и родилась идея довести материал сценария до мифологических глубин. В «Авеле» конфликт существует сразу в трех плоскостях: как человеческий конфликт между героями, как конфликт в обществе и как некий первоначальный общечеловеческий конфликт, отраженный в мифе о Каине и Авеле.
«НН»: Вы работали над текстом находясь вне белорусского контекста? По каким источникам вы изучали события Площади-2010
РМ: Я бы не сказал, что был вне контекста. Во время работы над сценарием я полгода прожил в Минске, поездил по стране, наблюдал, как живут и чем дышат белорусы, посвятил некоторое время тщательному изучению белорусской истории. Более того, я всегда с живым интересом следил за событиями новейшей истории Беларуси.
События 2010 и 2011 годов — протесты после президентских выборов, взрыва в метро, протесты через социальные сети — все это я отслеживал хоть и дистанционно, живя в Лос-Анджелесе, но в режиме реального времени.
Я изучил все, до чего дотянулись руки: все видеоматериалы, которые находятся в свободном доступе в сети, видеозаписи с камер наблюдения, аналитические статьи, документальные фильмы.
«НН»: Какое отношение к фильму имеет сценарий, текст которого появился в интернете?
РМ: Это мой финальный черновик. Насколько он будет отличаться от того, что мы увидим в фильме, я не знаю. Обычно режиссер вносит свои коррективы. Не знаю, насколько они будут сильными — с финальной режиссерской версией я не знаком. Что-то также меняется в ходе актерской импровизации во время съемок. Надеюсь, что все последующие изменения сделают фильм еще более полным, насыщенным, интересным.
«НН»: В основе сюжета — теория заговора. Насколько это актуальная на Западе тема?
РМ: Это очень модная теперь тема. Разумеется, тайное общество в сценарии — это художественная метафора. Зримый образ, разоблачающий то, что незримо, что скрыто глубоко в наших душах, то, что позволяет раскрыть внутренний общечеловеческий конфликт внутри каждого из нас.
«НН»: В конце текста появляется персонаж, сильно напоминающий Брейвика, почему вы решили ввести его в ленту?
РМ: Человеком 2011 года в журнале «Time» стал обобщенный образ Протестующего, в виду всплеска протестных настроений по всему миру. Это и революции в Тунисе и Египте, и гражданская война в Ливии, и движение «Occupy», и протесты в Москве, и в том числе Брейвик. Я просто попытался отразить в фильме этот срез времени, тем более что события вступили в очень люьопытную игру с художественным вымыслом.
«НН»: Какой вы видите аудиторию «Авеля», будет ли фильм интересен западному зрителю?
РМ: Продюсеры изначально не хотели ограничиваться белорусского аудиторией и рассчитывали на массового зрителя по всему миру. Поэтому меня и пригласили как человека, знакомого с голливудской кухней, представляющего, как продать историю мировой аудитории. Я писал «Авеля» с прицелом на это. Надеюсь, что этот прицел сохранится, и кино будет интересно не только белорусам, но и международной аудитории.
«НН»: Какой вы увидели страну, живя в Беларуси?
РМ: Беларусь выгодно отличается от Москвы и России в целом. Это мононациональное и довольно компактное государство, что не может не влиять на менталитет людей. Мне кажется, главное в белорусах — это обостренное чувство дома: есть наш общий дом, наша земля, которую нужно оберегать… Меня поразила чистота и порядок на главных улицах Минска. Очень понравилось трудолюбивая, во многом очень европейская, белорусская деревня. Белорусы приветливые и дружелюбные, хотя мне, бывало, не доставало улыбок на улицах.
Приятные впечатления остались и от общения с представителями закона.
Белорусская милиция очень вежливая, доброжелательная, подтянутая, неподкупная. Любо-дорого посмотреть. Вообще, белорусские милиционеры мне напомнили лос-анджелесских полицейских в этом смысле.
В целом Беларусь оставила после себя впечатление европейской страны, пусть с непростым прошлым, но хорошим будущим.
