Как это выглядело на практике? Прага, начало XX века, вспоминает Гуго Бергман (одноклассник Кафки): «В непосредственной близости от Немецкой начальной школы находилась чешская школа-конкурент, у входа в которую высился бюст чешского педагога Яна Амоса Каменского и были написаны программные слова: «Чешский ребенок должен учиться в чешской школе!» Это были годы упорной борьбы за каждого ученика между немецким Школьным советом и Матицей чешской».
В белорусском национальном движении за школу ратовали тоже, но не сказать, чтобы настойчиво, за каждого ученика, да и программы такой ясной не было. Что наводит на мысль о глубине национального возрождения и его результатах. Мне даже представилось, что и национального возрождения как такового у нас не было, была некоторая пристрелка, репетиция.
Припоминаю разговор с Борисом Саченко, который говорил, что школа может быть любой, главное, на каком языке ребенка воспитывают дома. И я его понимал, ведь белорусских школ в белорусских городах до перестройки не было вообще. Только школы с русским языком обучения. Отсюда и то настроение у писателей и поэтов — «Ах, як далёка нам яшчэ да Беларусі». Думаю, герой «Чужой бацькаўшчыны» не понял бы Нила Гилевича, ибо напрямую сказал польскому полицейскому: «А что ее искать, она же под ногами». Как та власть, которая у Лукашенко «валялась под ногами». Он и поднял.
Глубина национального возрождения зависит от ясно поставленных задач. А что школа здесь на первом месте.
У нас вроде тоже есть «матица» белорусская — ТБШ (Таварыства беларускай школы), только не видно его и не слышно. Не хочу никого обидеть, но то, что это не основная организация в белорусском движении, — факт.
По моему мнению, все начинается с центрального посыла — Беларусь надо всем. Лет двадцать пять назад в белорусском движении на этот счет был консенсус — Беларусь, а потом уже все остальное.
И как-то католики, православные, протестанты, гомофобы, кривичи и литвины, депутаты, коммунисты и антикоммунисты этого придерживались. Позже это движение распалось именно по тем «интересам», которые до тех пор считались вторичными, частными. Плюс добавились личные несовместимости, нежелание изменить себя, признавать ошибки — и множество всяких прочих причин не быть всем вместе. Ведь не могли же все стать пятидесятниками, или геями, или коммунистами, или депутатами. Как, кстати, и властью или оппозицией.
Возможно, тот консенсус белорусского национального движения был величайшим его достижением и стал величайшей его утратой. Теперь, кажется, палец покажи, и сразу найдутся те, кто с тобой в разведку не пойдет. Похоже, что нового консенсуса мы уже не достигнем, ибо нет у нас единой на всех религии, единого на всех либерализма или консерватизма, и языка единого на всех у нас нет. А это значит, что решать какие-то задачи «всей нацией» не выйдет. Хотя, если задуматься, твое вероисповедание или твой атеизм, твоя половая ориентация, как, кстати, и твоя провластность или оппозиционность — твое личное дело и к белорусской идее не имеет никакого отношения.
Видимо, самая консенсусная сегодня сфера — это как раз таки школа. И простые, ясные программные слова: белорусский ребенок должен учиться в белорусской школе.
